Лебедь стал докладывать, что у здания Верховного Совета находится до 100 тысяч человек. Подступы к зданию укреплены многочисленными баррикадами. В самом здании хорошо вооруженная охрана. Любые силовые действия приведут к грандиозному кровопролитию. Последнее Лебедь доложил чисто интуитивно, предполагая на основании собственного опыта, о чем могла идти речь. Дальше ему докладывать не дали. Лебедя оборвал В.И. Варенников. Презрительно блеснув на него очками, он резко заявил:
- Генерал, вы обязаны быть оптимистом. А вы приносите сюда пессимизм и неуверенность.
К генералу армии В.И. Варенникову Лебедь всегда относился с уважением. Это человек, прошедший всю войну, Герой Советского Союза, парад Победы, награжденный девятью боевыми орденами. Но в ту минуту блеск его очков Лебедя покоробил. В свое время его учили неглупые люди, и они считали непреложной истиной, что обстановку надо докладывать не так, как кому-то хочется или нравится, а такою, какая она есть на самом деле. Только в таком случае можно принять правильное решение. Иногда – единственно правильное.
Походив еще немного, Ачалов объявил, что все ясно, обсуждать больше нечего, и закрыл совещание. Люди стали расходиться. Грачев подозвал Лебедя и приказал держать его в курсе дела. Ачалов приказал остаться Лебедю, командиру “Альфы” В.П. Карпухину и заместителю командующего Московским военным округом генерал-лейтаненту А.А. Головневу. В это время вошел министр обороны в сопровождении маршала Ахрамеева. Спросил: “Как дела?” Ачалов доложил, что всем все ясно, все убыли по местам. Министр что-то еще спросил вполголоса и вышел. Ачалов повернулся к присутствующим и предложил провести рекогносцировку подступов к зданию Верховного Совета. Именно предложил, а не приказал. Это было странно и совсем не похоже на Ачалова. Когда Владислав Алексеевич возглавлял ВДВ, Лебедь командовал у него “придворной” Тульской дивизией и знал его, как жестокого, властного, уверенного в себе человека. Его распоряжения всегда были четки, определенны и лаконичны. В нем чувствовалась хорошая штабная жилка. И вдруг – какое-то расплывчатое предложение самим разработать план рекогносцировки, потом вернуться и доложить.
Лебедь с другими спустились вниз, сели в машину Карпухина и поехали. Странная это была рекогносцировка. Водитель – в гражданской одежде, Лебедь – в камуфляже, Карпухин – тоже, но без погон, Головнев – вообще в повседневной форме. Лебедь не понимал, с кем, против кого и зачем будет, возможно, воевать, и поэтому злился. Головнев молчал. Карпухин всю дорогу плевался, что ему постоянно мешают работать, и он впервые в жизни опоздал везде, где только можно.
Собственно, то, что делали, и рекогносцировкой-то назвать было нельзя. Просто покатались вокруг здания Верховного Совета, без конца натыкаясь на ямы, баррикады и бетонные блоки. Потом выехали на противоположный берег Москвы-реки. Вышли, покурили, полюбовались еще раз зданием Верховного Совета, ощетинившимся бревнами и арматурой, переглянулись, сели в машину и поехали докладывать. Все было ясно, и
240
одновременно ничего не ясно. С чисто военной точки зрения взять это здание не составляло особого труда. Позднее Лебедю пришлось говорить об этом на заседании одной из парламентских комиссий. Лебедя тогда спросили:
- Взяли бы вы, товарищ генерал, Белый дом?
Лебедь твердо ответил:
- Взял бы.
На Лебедя посмотрели снисходительно:
- Это как же? У нас защитники, у нас баррикады...
- Посмотрите, какие здесь стены.
- Ну, что красивые стены.
- Да, красивые, только полированные. И потолки тоже красивые, пластиковые. Полы паркетные. Ковры, мягкая мебель...
Возмутились:
- Говорите по существу.
- Я по существу и говорю. С двух сторон в здание вгоняется 2-3 десятка ПТУРов без особого ущерба для окружающей его толпы. Когда вся эта прелесть начнет гореть, хуже того, дымить, и в этом дыму сольются лаки, краски, полироль, шерсть, синтетика, подтяни автоматчиков и жди, когда обитатели здания начнут выпрыгивать из окон. Кому повезет, будет прыгать со второго этажа, а кому не повезет – с 14-го.
Тогда, подумав, согласились.
Итак, с этим вопросом все было ясно. Зато неясно другое: на кой черт это надо? Лебедь видел людей под стенами Верховного Совета, разговаривал с ними, ругался, но это дело житейское, главное – это были простые, нормальные люди.
Лебедь с другими вернулись в Генштаб, доложили Ачалову. Карпухин сказал, что ему все понятно и откланялся. Головнев тоже попросил разрешения идти. Лебедя Ачалов задержал.
- Ты можешь набросать план блокирования здания Верховного Совета?