Войска, так до конца и не понявшие, в чем это таком они поучаствовали, возвращались в пункты постоянной дислокации. Солдат и офицеров встречали, как героев. Они крутили головами, пытаясь понять, в чем состоит их героизм, но славословия принимали благосклонно, и от подарков не отказывались. В Туле, а особенно в Рязани всевозможные сувениры и цветы в полки возили грузовиками. В городах царила эйфория вырвавшейся, наконец, на свободу, демократии.
X
Вернувшись в Тулу, Лебедь сразу угодил в это разливное море радости. Его поздравляли, обнимали, благодарили. С ним фотографировались. Ему предлагали расписаться на сдаваемом в музей, по-видимому, второй русской революции государственный флаг РСФСР. В его присутствии осуществлялось радостное и спонтанное планирование, кого и откуда предстоит еще выкинуть. Что закрыть, что опечатать. Радикально демократически настроенные граждане не исключали и арестов. Отовсюду радостно жужжа, как на сладкий нектар пчелы, слетались всевозможные добровольные непонятные шпионы:
- Такой-то вечером на УАЗике вывез два ящика – надо разобраться...
- Этот унес очень толстый портфель...
- Там в гараже предположительно то-то...
- Я ему как дам! Хватит, говорю, повластвовали!
Во всей этой атмосфере было что-то такое нечистое. Радости у Лебедя не было. Он упорно отказывался от всевозможных почестей и подарков. Лебедь пытался лишний раз не фотографироваться, лишний раз не раздавать автографы, чем неизменно стирал улыбку с лиц обращавшихся к нему людей. Что они о нем думали, ему было наплевать. Его мучило ощущение, что нечто большое и важное прошло мимо него, и он его не увидел, не рассмотрел, не понял. Теперь уже и разбираться поздно.
23-го августа в Туле был митинг, для чего задействована паперть Тульского обкома КПСС, теперь уже вроде как бывшего. На митинг был приглашен и Лебедь. Народу, против ожидания, собралось не так уже и много, на глаз 3000-3500 человек, но народ был в большинстве своем радостно возбужденным. Батюшка торжественно освятил громадное полотнище нового российского флага, и под российский гимн он взметнулся на флагштоке над обкомом. Ораторы говорили о наконец-то павшем ненавистном режиме, о свободе, о новой эре. В речах почти каждого, в большей или меньшей мере, звучал издревле известный на Руси мотивчик: вы нас топтали, а теперь наше время. Подобного рода выпады митингующие встречали одобрительными возгласами, кто-то плакал, кто-то плевался, кто-то, непонятно кому, грозил кулаком.
246
Предоставили слово и Лебедю. Достаточно коротко и, кажется, жестко сказал о
том, что не опьяняться бы свободой в неразбавленном виде, не махнуть бы по нашей старинной российской привычке из крайности в крайность. Сказал о недопустимости в сложившейся обстановке никаких резких движений. Призвал не допускать наметившихся, было, расправ, сохранять спокойствие и выдержку, сказал о том, что если кто в чем и виноват, то это должен решать суд.
С момента приезда Лебедя в Тулу, его доставали корреспонденты всех мастей и рангов. Ловили его возле дома, возле штаба дивизии и в других мыслимых и немыслимых местах. Лебедь отмахивался от них, и, в конце концов, объявил, что ответит всем желающим на все вопросы в 16 часов 24-го августа в штабе дивизии. К назначенному времени собралось человек 25.
На этой импровизированной пресс-конференции не все получили удовлетворение от ответов Лебедя журналистам. На что уж они рассчитывали – но ушли многие от него огорченные, рассерженные и разочарованные.
Однако Лебедя возвеличивали, ему подмигивали, всем своим видом демонстрируя, что все знают, ценят его скромность, но пора бы уже и выпить и закусить за новое назначение. Ему задавали любопытные вопросы:
- Вы назначены командующим ВДВ! Поздравляем!
- Знаю.
- А что же вы не?..
- Приказано нет.
- А-а-а!
Все уходили успокоенные в предвкушении, что как только состоится приказ, он соберет всетульский пир (он пока жил в Туле). Весь этот легкий шум продолжался примерно до конца сентября, потом постепенно сошел на нет.
В то же время генерал-полковник, командующий ВДВ генерал Грачев стал первым заместителем министра обороны РСФСР. Командующим стал Е.Н. Подколзин. Лебедь стал членом государственной комиссии по реформированию политорганов. Возглавлял комиссию генерал-полковник Э.А. Воробьев, бывший на тот период начальником Главного управления боевой подготовки Сухопутных войск. Остальные генералы и офицеры, собранные в комиссии от других видов и родов войск, были тоже преимущественно представителями соответствующих управлений боевой подготовки.