Не хватило. Лебедь именно остановил войну, не дав русским победить.
Впоследствии он говорил: “Вы знаете, почему молдаване так симпатизируют мне? Потому что в бытность мою командиром 14-ой армии, в 1992-ом году, когда я должен был остановить конфликт между русскоязычными и молдаванами, я не разрушал их домов. Я наносил удары по позициям противника... Я действовал, как хирург, который поступает жестоко, но лишь затем, чтобы снять боль. А не как мясник”. Эта гордость “уважением противника” по-человечески понятна, впоследствии сыграла свою роль в чеченской эпопее.
При этом уважением “своих” генерал не очень-то дорожил. Очень быстро его отношения с руководством Приднестровья стали стремительно портиться. Генерал поссорился с президентом ПМР Смирновым, публично обвинив его в коррупционности и некомпетентности, а саму ПМР назвал “банановой республикой”. Президент не оставался в долгу, уличал генерала в самодурстве и даже попытках “создать параллельные структуры власти”. Судя по всему, что-то такое на самом деле имело место. Комендатура 14-ой армии довольно лихо вмешивалась во все и вся в Приднестровье, а ее руководитель, комендант Тираспольского гарнизона Бергман, имел довольно лихую славу. При этом Лебедь чрезвычайно ревниво относился к любым попыткам выяснить, что за дела творятся в подведомственных ему структурах. Так, в сентябре 1994-го года Грачев (к тому
времени – министр обороны) поручил своему заместителю генерал-полковнику Матвею Бурлакову провести инспекцию 14-ой армии. Получив известие об этом, Лебедь впал в ярость, а Бурлакова (напротив которого тогда выдвигались обвинения в коррупции) публично назвал “банальным жуликом”, по которому плачут все прокуроры России. Ельцин испугался, и через несколько дней лично отстранил Бурлакова от исполнения обязанностей заместителя министра “вплоть до расследования обстоятельств”. Впрочем, пресловутое расследование то ли не началось вообще, то ли как-то заглохло.
Более того, Лебедь засветился в акциях против талантливых русских полевых командиров. Например, ему приписывают убийство командира 2-го батальона республиканской гвардии ПМР Юрия Костенко, обвинявшегося в убийствах молдавских полицейских, а также в грабежах и торговле оружием (в общем, обычный список обвинений, который можно переадресовать любому полевому командиру, отрезанному
262
от штабов и ведущему партизанскую войну). Костенко арестован 16-го июля – после того, как он, выдержав двухдневную осаду спецназа 14-ой армии, пытался бежать на Украину. 18-го июля 1992-го года труп Костенко был обнаружен в сгоревшей машине, принадлежавшей штабу 14-ой армии, недалеко от села Владимировка. По словам Лебедя, к задержанию Костенко он имел отношение, к его ликвидации – нет. Комментарии излишни.
С 12-го сентября 1993-го года – Лебедь депутат Верховного Совета Приднестровской Молдавской республики. Тогда же начал открыто конфликтовать с руководством ПМР, обвиняя его в коррупции. У Лебедя была открытая стычка с генералом Владимиром Юрьевичем Антюфеевым. Лебедь обвинял Антюфеева во лжи – и коррупции.
22-го сентября 1992-го года Александру Лебедю было присвоено воинское звание “генерал-лейтенант”. В интервью НСН (18-го мая 1996-го года) Лебедь рассказал, что это воинское звание он получил “с шестой попытки”. По его словам, “первая попытка” была в
сентябре 1991-го года, когда Лебедь отказался считать себя в качестве “героических защитников Белого дома”, заявив: “Известно из истории – Ленину помогали нести бревно на известном субботнике около 3 тысяч человек, а защитников Белого дома было около 3 миллионов, и я опасаюсь затеряться в такой громадной героической толпе и официально отказываюсь от статуса защитника Белого дома. Тут меня и зачеркнули в первый раз”.
Пятый раз 7-го октября 1992-го года Лебедя, по его словам, вычеркнул лично президент. Лебедь объяснил это тем, что 4-го июня он... произнес небольшую речь о козлах с морковкой. Президент решил, что это он козел, который ходит за морковкой по чужим странам. Он обиделся и лично тщательно аннулировал меня из списков на повышение. По словам Лебедя, шестая попытка увенчалась успехом, потому что просто было достаточно мощное давление общественного мнения, остановилась война. Нигде не останавливалась, а здесь, в Приднестровье, остановилась. Все стыдливо молчали. Их теоретический расчет оправдался. Я прикинул, что молдаване, если их поколотить, будут не стесняться, а орать на целый мир, что их поколотили. Но они так и не орали и до сих пор помалкивают.
XI