Карьера Лебедя развивалась стремительно. Он за несколько дней стал одним из самых высокопоставленных руководителей страны, вторым, после главнокомандующего, человеком в армии и силовых ведомствах. В его ведении теперь был контроль над всеми силовыми ведомствами, контроль за перемещениями кадров, назначение и снятие командиров - вплоть до самых высших. Однако в этот момент случился скандал. Лебедь
280
в конце июня 1996-го года дал интервью журналу “Шпигель”. На вопрос, видит ли он себя
президентом России в 2000-ом году, Лебедь ответил: ”Возможно, еще раньше”.
Лебедь занимал должность секретаря Совбеза четыре месяца. Это был его звездный час как политика федерального масштаба.
Теперь-то (то есть, когда крепкий задний ум получил свое слово) понятно, что генерал с самого начала поставил себя неправильно. Решив, что шапка Мономаха у нео в кармане, Лебедь повел себя как наследник престола. В день назначения Лебедя был снят с должности министра обороны Грачев.
Известно, что разговоры о “готовящемся перевороте” и “спасении отечества” обычно кончаются тем, что спаситель совершает переворот сам – не дожидаясь, пока это сделают плохие парни. Для этого достаточно вспомнить историю Рима – или, если угодно, любого другого государства с длинной историей: подобные эпизоды являются скорее правилом. Однако Лебедь поторопился. Ельцин, наблюдая прыть приемника, решил, что генералу нужен противовес. Параллельно с Советом Безопасности при Президенте был создан совет обороны РФ (кремлевские остряки тут же добавили “ ... обороны от Лебедя”), секретарем которого стал предшественник Лебедя на посту помощника Президента по нацбезопасности Батурин.
В ночь на 20-ое июня произошел известный инцидент с выносом зеленой наличности в коробке из-под ксерокса. На следующее утро были сняты с должностей
А.В. Коржаков, М.И. Барсуков и О.Н. Сосковец. Тут же началась охота на ведьм: Чубайс заявил на пресс-конференции, что “если кому-то из уволенных придет безумная мысль использовать силу, то она будет подавлена одним движением мизинца генерала Лебедя”. В дальнейшем Лебедь всячески отрицал свою роль в этих событиях, назвал все происходившее “фарсом”, а с Коржаковым дружил и сотрудничал.
Впоследствии дух чрезвычайщины и “спасения отечества” так и витал над Совбезом. Лебедь все время с кем-то ругался, кого-то в чем-то обвинял, кому-то угрожал. Под горячую руку генерала попали какие-то мормоны – малораспространенная в России, но разрешенная в Америке секта. Американцы возбухли. Лебедю пришлось извиняться.
281
Глава восемнадцатая
I
Но самым запоминающимся деянием Лебедя на посту председателя Совбеза был, конечно, знаменитый договор с чеченскими сепаратистами, подписанный в малоизвестном дагестанском селе.
Мнение о чеченской войне у генерала было вполне однозначным. Еще в мохнатом 94-ом он назвал ввод войск в республику “дурью и тупостью” и заявил, что военнослужащие 14-ой армии ”ни при каких обстоятельствах” не будут участвовать в военных действиях в Чечне. На вопрос о возможности перейти в руководство министерства обороны и возглавить операцию на Северном Кавказе Лебедь ответил, что “если разговор идет о выводе российских войск из Чечни, то я готов эту операцию возглавить”. Лебедь неизменно восхищался мужеством и стойкостью вайнахского народа, “сражающегося за свою независимость”. При этом он со столь же неизменным отвращением высказывался в адрес московских покровителей чеченцев – например, Березовского, которого Лебедь поэтично назвал “Апофеозом мерзости”, и постоянно обвинял его в развязывании и финансировании войны. Березовский, впрочем, не обиделся. В дальнейшем Лебедя неоднократно обвиняли в сотрудничестве с Березовским.
Странное состояние “полупобеды”, когда федеральные войска контролировали большую часть чеченской территории. Но когда войне не было видно конца, всем казалось, что это временно. Незадолго до Хасавьюрта Лебедь высказался так: “Существование анклава, население которого всем сердцем ненавидит так называемую собственную страну, презирает ее законы и не платит налоги – безумие”. При этом он трезво оценивал перспективы “замирания”, сводящегося к потоку денежных подачек: “В Чечне уже пропало 7 триллионов рублей, еще 16 должны быть “инвестированы” таким же образом... Чечня должна быть независимой от российского бюджета” (эту аксиому не худо было бы почаще вспоминать и сейчас). Но чисто военное решение вопроса он считал невозможным – из Тбилиси и Тирасполя он вынес твердое убеждение, что “народ победить нельзя”, если даже народ кругом неправ. В интервью газете “Фигаро” Лебедь высказывался на эту тему так: “Любой народ, которому объявили войну, поднимается на борьбу, и готов воевать 24 часа в сутки. Армия Наполеона была разбита русскими крестьянами, армия Гитлера также проиграла тотальную войну, проиграли ее американцы во Вьетнаме и мы в Афганистане”. Так что успешный штурм Грозного войсками сепаратистов был воспринят Лебедем без особого удивления: происходящее хорошо укладывалось в его представления.