Среди обычных армейских закусок типа жареной картошки и мяса, капусты и огурцов выделялись штук тридцать стеклянных банок черной икры, в каждую из которых была демонстративно воткнута алюминиевая солдатская ложка. На столе вперемешку стояли: водка русская, ром кубинский и еще куча цветистых бутылок неизвестного происхождения. Хозяев, гостей набралось человек двадцать пять. Александр предупредил брата, что прилетел сюда не для того, чтобы за час напиться. Алексей с Александром согласился. Они определились, что пьют последний день... Теория правильная, но на практике соблюсти тяжело. Чтобы понять тех офицеров, надо повоевать, отправить в Союз в цинках массу друзей, вкусить радость побед и горечь поражений, померзнуть в горах, поголодать и, в конце концов, выжить и дождаться ее... замены. Люди пили и не пьянели, только горячее становился разговор, более живописными подробности. С Александром рядом сидел доктор – капитан, которого зациклило. Он смотрел на Александра совершенно трезвыми глазами смертельно пьяного человека, и все пытался рассказать Лебедю, как фугасом разнесло отделение и как он, капитан, собирал разорванные в клочья трупы.
- Парень, отстань, - сказал Александр.
Но капитан не слышал. Он все тянулся рюмкой, и опять мелькало: кишки, ступни, кисти...
Большой, общий разговор разбился на несколько более мелких. На одном конце стола поминали, на другом, вспомнив что-то веселее, хохотали.
- Поедем, проветримся, - сказал он брату, - заодно крепость покажешь. Ночь лунная.
Они вышли. Прогуливаясь по крепости, брат вспомнил разные живописные подробности ее взятия. Куда ходили, кто из общих знакомых, где и как погиб или был ранен. Гуляли – это, пожалуй, Лебедь сказал сильно. Везде было одно и то же. Вся крепость обмывала замену. Обмывала круто и крупно, не жалея ни денег, ни водки. Попали еще ненароком в несколько компаний. Поздравили, пожелали, поблагодарили. Около часа ночи вернулись в роту. За столом сидело девять человек. На столе не было ни одной полной бутылки, от икры остались только банки.
41
III
Возвращение Лебедей придало компании второе дыхание. Эдик откуда-то из резерва достал еще пару бутылок, еще раз в ускоренном темпе прошлись по кругу, помянув и пожелав друг другу здоровья. Так незаметно и нечаянно перешли к борьбе на руках. Как это произошло – черт его знает. Крупный, самоуверенный старший лейтенант, сидевший напротив Александра Лебедя, что-то такое сказал по поводу задохликов из 345-го. Александр Лебедь в полку служил без году неделю, но все равно это его задело. С края стола смахнули посуду, и они с ним начали выяснять, в каком из полков воздушно-десантных войск служат большие задохлики. Александр был не слабее его и значительно трезвее, поэтому примерно после двухминутной борьбы тыльная часть его ладони была прижата к столу. С пьяным недоумением старший лейтенант посмотрел на свою, похожую на клешню, ладошку и сказал: “А ну, давай, левыми”. Левыми у него получилось еще хуже, он выдохся. Все было так мило и даже весело, но у старлея заело какой-то клапан. Он совершенно неожиданно вызверился: “Ты, ё... комбат...”. Глаза у него горели каким-то диким, бессмысленным огнем. Лебедь молча и сильно ударил его в челюсть. Сзади стояли койки с низенькой деревянной спинкой. Он опрокинулся навзничь, перелетел через спинку, упал на панцирную сетку и остался лежать недвижимым.
- Что за черт? Куда же его ударил Лебедь, что он не шевелится?
Койку окружили. Все притихли. В наступившей тишине отчетливо слышалось мерное похрапывание старшего лейтенанта. Бедняга смертельно нарезался, и ему для полного счастья не хватало удара в челюсть. Пока летал, заснул. Сделав правильные выводы из ситуации, компания разразилась хохотом.
Утром Александр Лебедь готовился в обратный путь. Пытался бубнить какие-то извинения протрезвевшему старшему лейтенанту, оказавшемуся командиром взвода, которому услужливые товарищи, с утра не дав опохмелиться, надули в уши, каким потрясающе хамским образом он себя вел по отношению к командиру батальона братского 345-го полка. Ему популярно объяснили, что в челюсть он словил совершенно правомерно. Как выяснилось из того, что было вчера, он совершенно ничего не помнит. Тем больше было оснований мучиться угрызениями совести. Они исчерпали конфликт, пожав друг другу руки. Из вещмешке были выпиты две бутылки водки. Лебедь о них по приезде забыл, зато стало ясно, откуда многоумный Эдик отыскал резерв. Уже на выходе Лебедь встретил капитана – доктора, взгляд у него был стеклянный, тем не мене, он Лебедя узнал и очень обрадовался: