- Никак нет.
Лебедя взорвало. Он все-таки хоть и бывший боксер тяжелого веса с неплохо поставленным ударом – вождь “рационализаторов” получил в челюсть и успокоился, проехав по полу в угол. Поперек него упал его “первый заместитель”. Сверху, рядом, сбоку полегли еще девять “рационализаторов”. Крепким оказался только один. Пришлось бить два раза.
Весь вечер после этого “разговора” Лебедя мучила совесть. Он всю жизнь отвергал мордобой как способ воспитания, когда считал и проповедовал подчиненным, что если офицер дошел до того, что, кроме кулака, не оставалось аргументов, то пиши рапорт и уходи из армии, а тут вдруг его многолетняя теория так некрасиво разошлась с практикой.
Но странное дело: утром на построении батальона Лебедь не обнаружил ни одного нового синяка – драки неожиданно прекратились. Более того, пока он обходил строй батальона, его сопровождали восхищенные взгляды. Сделав вид, что он ничего не замечает. Когда разобрался, в чем же дело, оказалось, что вчерашней дракой были восхищены не только их сослуживцы, но и сами “рационализаторы”, так как полегли после первого же удара. Психологическая обстановка в батальоне вмиг изменилась. Комбат был признан исключительно нормальным, и всем было рекомендовано его неукоснительно слушаться и не гневить. Лебедь тут же положил на стол командира рапорт с просьбой предоставить ему две недели на боевое сколачивание батальона. Командир полка дал 10 дней.
IV
На второй день в 4 часа утра батальон был поднят по тревоге и со всей техникой и вооружением, полевыми кухнями, в полном боевом составе, оставив на хозяйстве трех хромых, совершил 15-километровый марш и сосредоточился в предгорье на пустынной, испещренной неглубокими рытвинами и промоинами равнине размером до 5 километров по фронту и до 8 в глубину. Куда хочешь, стреляй, куда хочешь, води. Был там неприятельский кишлачок. Лебедь поставил против него в боевое охранение взвод, и проблема была снята.
Целый день с часовым перерывом на завтрак, обед и ужин по особому плану батальон занимался: перебегал, переползал, окапывался, водил технику. На базу вернулись в 22 часа. Лебедь построил батальон и объявил, что до тех пор, пока техника не будет заправлена и обслужена, оружие не вычищено – спать никто не ляжет. Поскольку
44
обстановка боевая – по-другому нельзя. Энтузиазма это не вызвало никакого. Заморенные дневными занятиями солдаты демонстративно медленно взялись обслуживать технику и чистить оружие. Лебедь их не подгонял. Закончили в 1 час 30 минут. В 4 часа батальон снова был поднят и опять вышел в поле, целый день занимались, вернулись снова около 22 часов. Те же самые слова о необходимости вычистить оружие и обслужить технику, но совершенно другая реакция. Народ сообразил, что чем медленнее будет идти обслуживание и чистка, тем меньше времени останется для сна. Лебедь сделал широкий жест: поднял батальон не в 4, а в 5 часов. В последующем начал просто возвращаться несколько раньше. В результате 10-дневных занятий все без исключения военнослужащие батальона приобрели, восстановили устойчивые навыки в действии с техникой и при вооружении, стреляли из всех видов оружия. Каждый солдат швырнул оборонительную и наступательную гранату и тем самым избавился от вечного солдатского суеверного страха перед ней.
Совместное преодоление трудностей закалило и сплотило все взводы и роты, заставило их подружиться. Какой-либо мордобой прекратился вообще. Синяки за 10 дней сошли, и перед Лебедем были совершенно другие люди, другой батальон. Батальон, с которым Лебедь был готов воевать. К исходу занятий у всех, начиная от комбата и кончая солдатом, не было ни капли лишнего жира. Приобретенная уверенность всех в своем оружии с лихвой компенсировала проявленную его жестокость. Ему простили все. Завершил Лебедь первое боевое сколачивание проведение ротных учений в предгорье. Интересно, что мишени лепили из кусков тола, фанеры, картона. Ни до, ни после Лебедь такого больше не видел. Он доложил командиру полка о готовности батальона. Командир назначил контрольно-проверочные занятия. Но тут случилось упасть лицом в грязь. К тому времени Лебедь уже в полку прославился не самым лучшим образом: исследуя хозяйство батальона, установил, что необходимо построить новый туалет. Начальник штаба батальона еще до прибытия Лебедя придерживал четырех увольняющихся в запас. Лебедь их озадачил: как только построите – свободны. Ребята были крутые, целый день старательно демонстрировали принципиальное нежелание что-либо делать. Целый день Лебедь делал вид, что ничего не видит. Назавтра Лебедь, осатанев от такого невнимания, неуважения, прикинул, что они еще месяц могут ничего не делать, и пригрозил им задержанием их демобилизации. Тогда они схватились за кирки, ломы, лопаты и устремились на отведенный им участок. К обеду Лебедь сделал вид, что вспомнил об их существовании, пришел посмотреть, что у них получается. Картинка была печальная: грунт не приведи господи, кирки и лом отскакивали, как от резины, лопата вообще снимала миллиграммы. Тем не менене, он добился того, что яма для туалета была вырыта.