Лебедь пошел в медпункт – врачи им занимаются. Куртка внутри сухая. Исследовал помещение роты. В коптерке висит здоровенный портрет Л.И. Брежнева – весь в каплях крови и остатках пальцев.
Тут Лебедь не стал ждать утра и доразобрался. Картина оказалась следующей. Ребята, бывшие “львы”, попросили своих младших товарищей организовать праздничный ужин. Младшие подумали. Одним из думающих был Гайдулин. Взяли склад. Казарма была построена из полого силиконового кирпича, и солдаты замуровали сгущенку, тушенку в стены. Тут Гайдулина начали мучить сомнения: а вдруг найдут, а вдруг поймают, комбат разбираться будет – докопается. Где-то слышал, что с помощью запала от гранаты можно нанести себе травму. Решил себя немножко поранить, попасть в медсанбат, а там, глядишь, и дело закроется. Около трех часов ночи зажал в кулаке запал и дернул кольцо. В результате остался без пальцев. Досталось и Леониду Ильичу, вернее, его портрету. Жаль солдата, хороший паренек, как он позже Лебедю в госпитале поведал: отец был инвалид 1-ой группы, и он сам стал инвалидом.
На Новый 1982-ой год Лебедь был дежурным по полку. Праздники прошли спокойно. Запомнилось одно: в 24.00 по московскому времени все небо над Баграмской долиной было испещрено трассерами. Ограниченный контингент встречал Новый год. Всего за несколько месяцев после звонка в Москву по поводу должности жизнь его изменилась в корне. Из топкого болота паче “неделанья” он опять попал в служебный водоворот и, несмотря на трудности, был рад этой перемене.
VI
К каждой операции следовала подготовка техники и вооружения. Но проведение операций было безрезультатно. Афганцы, во-первых, прирожденные воины, во-вторых, это их горы, в-третьих, разведка у них работала, а в-четвертых, без всякой разведки, по далекому бренчанию наших советских боевых машин и клубам пыли всегда было относительно несложно установить, куда же отправились на сей раз “шурави”. Посему десантники повсеместно встречали мины, изредка засады, обычно вне кишлаков. Причем засады осуществлялись, как правило, малыми силами и следующим образом: где-нибудь, за каким-нибудь полуразваленным дувальчиком, с тщательно продуманными путями отхода, таились два-три гранатометчика с помощниками. Какая мимо них идет колонна – им все равно, главное, чтоб она шла. Ра-а-аз – над дувалом выросли две-три фигуры. Три-четыре секунды – залп. Присели. Помощники отточенными, выверенными движениями
47
бросили в стволы по гранате. Два! Опять над дувалом те же фигуры, те же секунды. Второй залп. Далее гранатомет за спину и... давай Бог ноги. Какой-нибудь обиженный
танковый комбат разворотит все вокруг себя – но две-три машины горят, и надо отыскивать раненых и убитых, а птички улетели. Причем сплошь и рядом, и не особенно далеко, в ближайший кериз. Они свои керизы знают, как “Отче наш”, и тягаться с ними в подземно-колодезной войне – бесполезно. Набегаешься, изнервничаешься, ходишь – вне дорог, по полям, по высохшим руслам. Интуитивно-то сажаешь людей под броню (чтоб уберечь от пуль), то на броню (чтоб уберечь от подрыва). Если уж рванет, то пострадает механик-водитель – но у него такая судьба. Получишь ничтожный результат – 5-10 единиц оружия, из которых добрая половина представляет большой музейный интерес. С кем-то по мелочи сшибешься. Возвращаешься в родной полк, при входе в парки тебе заправят машины, догрузят израсходованные боеприпасы. Ну, думаешь, сейчас все в баню – вшей соскребать. Черта лешего! Тебя уже ждет новая задача, и максимум через два часа ты пылишь в какую-нибудь другую сторону, и все начинается сначала. Из этого мутного и утомительного переезда (конец января – февраль 1982-го года) заслуживают упоминания несколько эпизодов.
Лебедь разобрался, и как ему показалось, достаточно правильно: кто же и по каким мотивам против нас воевал. Таких категорий ему казалось шесть. Первая – это люди, для которых пребывание на их родной земле любых оккупационных войск, невыносимо. Люди гордые, свободолюбивые, независимые. Люди – патриоты. Вторая категория – люди, которые в результате калейдоскопической смены власти: Тараки – Амин – Кармаль потеряли какую-то собственность, порой немалую, и в ходе войны надеялись ее вернуть или приобрести новую. Третья категория – религиозные фанатики. Пришествие на их землю “джихада” они готовы были поддерживать десятилетиями, до тех пор, пока тело последнего неверного не будет растерзано, разметано, развеяно по ветру. Четвертая категория – наемники. Народ по национальности самый разный, во всех отношениях бравый, профессионально подготовленный исключительно высоко, но имеющий одну общую на всех аххилесову пяту. Мужики продавали свое умение воевать за деньги. Ну, а коль скоро это так, то они планировали каждую операцию не только со стороны выживания, а с двухсотпроцентной гарантией безопасности. Академически правильно организовать засаду, раздолбить и разграбить какую-нибудь колонну – это пожалуйста. Но если в избиваемой колонне найдутся крутые, которые окажут жестокое сопротивление, господа наемники уйдут, бросив все, включая убитых и раненых, если такие появятся. Пропади оно все пропадом – с собою еще никто ничего не уносил.