Батальон выступил. Пока выдвигались, пока выставляли блоки, рассвело. Афганский комбат шел надутый, как видел его Лебедь краем глаза. Но как только Лебедь обращался к нему напрямую, старательно улыбался.
Командир полка, которому Лебедь доложил о готовности “прочески”, внезапно спросил: “Ты где находишься?” Лебедь доложил.
- Так это на правом фланге. Подожди, “проческу” не начинай. Давай-ка в темпе переместись на левый фланг, по дороге, - уточнил задачу командир полка и указал пункты, – подойдет 26-ой пехотный афганский полк, встретишь их, определишь им задачу, уплотнишь боевые порядки и “чесанешь”, понял?
- Понял, - ответил Лебедь.
Лебедь с управлением полез на левый фланг. Да, да. Именно полез. Это предместье Мирбачаката представляло собой что-то типа советских дачных или огородных участков. Один огород отделен от другого невысоким, метра полтора, дувалом (забором). То, что дувалы были невысокими, обильно компенсировалось какой-то вьющейся колючкой, которой они были густо увиты. Огороды протянулись на два с лишним километра. Через два часа хрипящее, потное, донельзя ободранное и окровавленное управление выбралось на вожделенную дорогу.
VIII
В заранее обусловлено месте ожидал командир левоафганской роты.
- Где полк? – спросил Лебедь про афганский полк.
- Не было.
Лебедь доложил командиру полка:
- В установленное место вышел, афганцев нет.
- Жди, жди, - успокоил он Лебедя, - подойдет.
Пока суд да дело, санинструктор, примерившийся, как бы отремонтировать сплошь ободранные руки, нашел простое и гениальное решение. С помощью лучины и бинта соорудил квач, и сплошь выкрасил всем руки и частично лицо йодом. Все стали полумаврами. Когда закончилась эта сопровождаемая зубовым скрежетом операция, достаточно высоко поднялось мутное солнышко, а полка все не было и не было.
54
На все запросы полковник Кузнецов коротко обрывал: “Ждать!” Наконец, вдалеке показалось облако пыли, из которого при приближении вышли и остановились два
ГАЗ-66. Из первой выпрыгнул рослый человек с типичной славянской внешностью, но в афганской военной форме:
- Здорово, мужики!
- Здорово, - сказал Лебедь, подумав: “Советник, значит!”.
Вслед за советником из той же кабины буквально выпала фигура, при виде которой Лебедь расхохотался, и было отчего. Фигура принадлежала очень пожилому, с морщинистым, похожим на печеное яблоко лицом, человечку. Рост метр с кепкой с коньком. Зато – уже, где они их взяли, Бог весть – на голове у человечка красовалась известная по кинофильмам времени Великой Отечественной войны эсесовская каска с рожками. Эс-эс, как известно, войска были отборные, и народ туда набирали представительный. На таких и каски смотрелись. Человечку каска была – ну, просто очень велика! Он постоянно смыкал ее пальцем на затылок, но она упрямо возвращалась в исходное положение, оставляя видимыми только жесткие седые усы, большой рот и маленький, как у ребенка, подбородок.
Пока Лебедь хохотал, из другой машины выпрыгнул и подошел еще один советник. Человек, наконец, кое-как сладил с каской и через переводчика представился:
- Командир 26-го пехотного полка...
Из машины стали выпрыгивать такие же маленькие и рогатенькие солдаты. Лебедь перестал смеяться.
- Это у вас, что, боевые охранники? Тогда почему в первой машине командир полка? И сколько вас можно ждать? Когда будет полк?
Рослый советник как-то грустно посмотрел на Лебедя:
- Это весь полк!
Веселье с Лебедя как ветром сдуло.
- Как весь?
Перед Лебедем кое-как построенные в две шеренги, стояли 26 человек. До этого полк состоял из 150 человек, но под влиянием пропаганды разбежался, а эти маленькие, рогатенькие остались. Это были хорошие люди. В большинстве своем это были такие же пожилые, как и командир полка, явно нестроевые мужики с тяжелыми, не по росту, натруженными руками. Но все это Лебедь разглядел позже. А тогда Лебедь злился, что лез через чертовы дувалы, ободрался сам, ободрал донельзя людей, убил время и ноги, чтобы проторчать здесь, как тополь на Плющихе, еще почти два часа, чтобы, в конце концов, дождаться этих... этих...
Пока Лебедь буйствовал, командир полка и советники скорбно поникли.
Лебедь вышел на Кузнецова. Командир полка, против обыкновения, хладнокровно и рассудительно заявил:
- Командир полка есть?
- Есть!