- Значит, так! Сколько есть – все твои. Если тебе от этого будет легче, назначь его на время операции командиром взвода. И вперед.
Батальон с приданным ему полком “прочесали” Мирбачакат, но это была чисто
55
формальная “проческа”. Когда ты сидишь на горушке и видишь, как против тебя в течение пяти часов выстраивается боевой порядок, ждать, когда эта пружина распрямится и даст в
лоб, будет только круглый идиот. Душманы таковыми не являлись. Это – воины!
... Арганхейль... На этот раз операция была на редкость удачна: ни одного убитого, ни одного раненого, ни одного подрыва. Для Лебедя это главный показатель. Зато было до трех десятков стволов трофеев, здоровенный узел весьма небезынтересных документов, которые нашли у душманов, выдававших себя за крестьян.
Лебедь закончил операцию, и доложил о ее результатах командиру полка, впервые услышав:
- Ты, кажется, научился работать. Поздравляю!
Оставался пустячок: преодолеть 600-700 метров и выйти к бронегруппе, которая была уже видна. Сначала ушла первая рота, за ней – вторая, затем – Лебедь с управлением. Прикрывала отход и отошла последней третья рота. Бронегруппа стояла тремя колоннами, несколько изогнувшись влево в соответствии с конфигурацией местности.
“Кашаэмка” Лебедя находилась за последней машиной второй роты. Лебедь подошел к машине, оглянулся. Голова колонны третьей роты виднелась метрах в 250. Механик водитель протянул фляжку с чаем. Не успел Лебедь поднести ее к губам, как впереди в колонне второй роты раздался сильный взрыв и крики. Фляжка полетела в сторону. Лебедь бросился к месту взрыва. В голове молнией мелькнуло: “Броня стояла на блокировании, какой-то остолоп загнал гранату в ствол и забыл разрядить! Второй нажал на электроспуск – значит, граната попала в башню впереди стоящей машины и...” Лебедь примерно представил себе, что сейчас увидит. Когда он подбежал к машине командира роты, его худшие опасения подтвердились. Справа от машины лежал труп. Голова и левая рука отдельно от тела. Что-то резануло глаз. Что? Грудная клетка, вид изнутри. Слева от машины солдаты поднимали из лужи с загустевшей грязью командира роты, старшего лейтенанта Ковальчука. На броне лежал, обхватив голову руками, и отчетливо, витиевато матерился старшина. Несколько в стороне, сидя, корчились словившие по осколку, еще два солдата. Что же произошло?
У старшего лейтенанта Ковальчука за ординарца, телохранителя, повара и вообще за все на свете был рядовой Петров, здоровенный, как шкаф, сибиряк, огромного трудолюбия, огромной физической силы и потрясающей молчаливости парень. Солдаты иногда дружески юродствовали в присутствии Петрова, высказывая сомнение, а может ли он говорить вообще? Но не более того. Ожидать, а тем более оскорблять этого медведя, не рисковал никто. Черт их, этих медведей, знает!..
Пока вторая рота шастала по Арганхейлю, кто-то из солдат нашел и представил командиру роты трофеи – две противопехотные мины ПМН отечественного производства. Ротный был занят делом, поэтому не посмотрел, на месте ли взрыватели и отмахнулся:
- Петров, мины в рюкзак!
Петров опустил роковые мины на рюкзак. По завершении операции Ковальчук, опытный, что называется, битый ротный, оценил обстановку и сделал вывод, что война окончилась. Поэтому он с легкой душой снял с себя и передал Петрову радиостанцию
Р-148 – в рюкзак!
56
Петров передал радиостанцию ближайшему солдату. Солдат, не ведая, что творит, положил радиостанцию на мины.
Рота вышла к бронегруппе.
Ковальчук скомандовал посадку, забрался в люк башни. В левый люк начал усаживаться старшина. Петров, по свидетельству очевидцев, забрался на броню, несколько секунд постоял во весь рост, о чем-то размышляя, и спрыгнул с машины. Спрыгнул неудачно. Попал в колено, пытаясь сохранить равновесие, оступился, со всего размаху ударился спиной о борт машины. ПМП – противотанковая мина нажимная. Две мины плеснуло взрывом у солдата на спине. Бронежилета Петров никогда не носил, он на нем смотрелся как передничек. Да и не помог бы здесь бронежилет. Это его труп с вычищенной дочиста изнутри грудной клеткой увидел Лебедь первым. Пожженная на мине радиостанция, разнесенная взрывом в клочья, сыграла своего рода роль рубашки. 16 осколков от этой радиостанции достались на долю Ковальчука, девять – старшине, один солдат поймал два, другой – один осколок.
Доктор с санинструктором занимались перевязкой раненых, заместитель комбата с двумя солдатами бережно собирали в плащ-палатку останки Петрова. А справа и слева на броне сидели солдаты первой и третьей рот – смотрели на эту картину, слушали, как продолжает материться старшина, и печально жевали сухпайки. И никого случившееся не удивляло и не коробило, в том числе и Лебедя. Человеку, пока он жив – человеково... С полночи пробегали. На часах 17 часов – ясно, проголодались. Как-то сразу померкла и съежилась ценность трофейных документов, пленных, стволов.