На въезде в полк Лебедя ждал еще один удар. Полковой оркестр в 30 душ наяривал что-то вроде “Гром победы раздавайся!”. Лебедь поскакал к дирижеру.
- Заткни своих трубадуров!
Продолжая размахивать руками, дирижер ответствовал:
- Не могу! Командир полка приказал вас, товарищ капитан, с оркестром встречать.
IX
С 29-го февраля по плану армии полк принимал участие в Ниджрабской операции. Если посмотреть на карту, Ниджрабское ущелье очень похоже на большое красивое развесистое дерево. От основного мощного ствола вправо и влево раскинулось несколько ветвей – ущелий, густо заселенных кишлаками. Какие стратегические цели преследовало командование – никто не знает. Лебедю достался один из нижних “сучков”, протяженностью 19,5 километра. Длительный марш к ущелью в батальоне и в целом в полку прошел без эксцессов. Правда, у мотострелков с моста упал БТР. Так уже получилось, что был тот БТР в колонне последним, а за ним шла третья рота батальона Лебедя, и вытаскивать из реки БТР и пострадавших пришлось ей. Из шести находящихся в БТР двое погибли сразу. Трое были крупно покалечены, один на вид совершенно цел, но парень тронулся. Дремали, по-видимому, ребятки в “бэтээре”, и так, в дреме, расслабленными хлопнулись с семиметровой высоты.
57
Третьей роте в этом отношении не везло. Командовал ею улыбчивый, добродушный на вид, но жестокий и грамотный капитан Борис Петров. В батальоне это
была, безусловно, лучшая рота, но почему-то, а может быть, именно поэтому, самые кровавые дороги доставались именно ей.
Теория, конечно, спорная. Есть люди везучие и не везучие. Есть люди, которые чувствуют свою смерть. Они еще живы, они еще ходят, жуют что-то, говорят, но у них уже на челе печать. Если Лебедь это усматривал в своих подчиненных, прав – не прав, но таких в операцию не брал.
В отношении третьей роты, нельзя было сказать, что она не везучая в чистом виде. Здесь были вариации. Рота всегда уверенно справлялась с поставленными задачами, но почему-то все засады, подрывы, падения с мостов, обстрелы, налеты и ликвидации их последствий выпадали на ее долю. За ротою в батальоне, а потом и в полку закрепилась соответствующая репутация. Как это ни странно, эта репутация солдат задорила. Вот и теперь, приняв доклад от Петрова и трупах-калеках, в голове мелькнуло: “Опять третья рота. Что за черт!”. Но вышли, заняли исходное положение. Основание ущелья метров 900. Кишлаки начинаются практически сразу. Дальше, согласно карте, ущелье все более сужается, сужается... и где-то на 17 километре стоит последний нанесенный на карту дом. За ним идет примерно двухкилометровый нежилой “аппендицит”, который упирается в покрытый снегом “трехтысячник”.
Боевой порядок известный: две роты по горам, одна по дну. Кто выше, тот и прав. В последний момент где-то щелкнуло и изломилось. Командир полка передал команду, что до середины ущелья, до того места, где оно резко сужается и раздваивается, Лебедя будет сопровождать третий батальон, ему “чесать” дно, а далее он – по левому острогу, а третий батальон – по правому. Перестроились.
Третий батальон полез в горы. Лебедь прикрывал его выдвижение. Это только в кино автоматы стреляют бесконечно, все пули попадают в цель с потрясающей меткостью, герои, если даже гибнут, делают это красиво и с хрестоматийной правильностью, сопровождая свою гибель или победу соответствующими месту и моменту выкриками и восклицаниями. На деле это не так. Война – это тяжелая, грязная и кровавая работа. Именно работа! Сами боевые эпизоды, то, что, собственно, принято считать войной, достаточно скоротечны. Все остальное время ты выдвигаешься, ползешь, окапываешься, обслуживаешь и ремонтируешь технику, организуешь доставку боеприпасов и продовольствия. Это черный труд, героического здесь мало. Причем этот труд сопровождается массой неожиданностей объективного и субъективного характера. Вот и здесь. Лебедь доложил командиру полка, что третий батальон исходное положение занял. У Лебедя полтора комплекта и один сухпаек.
Командир оборвал:
- Ждать! Начало по общему сигналу. А за свои сухпайки не беспокойся. Я тебе их вертолетом заброшу.