- Кто будет отходить последним, – уточнил Лебедь, - и по каким признакам я их узнаю?
Как Лебедь понимал, полковнику на сей вопрос внятно ответить нечего, и поэтому он счел возможным разозлиться.
- У вас в ВДВ что, все такие умные?.. Что ты мне такие идиотские вопросы задаешь? Хрен его знает, кто тут последний отойдет... Сориентируешься по обстановке.
Но тут Лебедь уперся:
- Я машины на дороге считать не буду. На то вы и штаб, чтобы спланировать, кто отойдет последним – афганцы или наши. Вы должны мне дать время на начало движения. А то при таком подходе на этих четырех километрах можно рогами упираться до второго пришествия!
Полковник снизу вверх (а он был примерно на полголовы ниже) свирепо уставился на Лебедя. Свирепо скрестились их взгляды. Лебедь подумал: “Цезарь, ты сердишься, значит, ты не прав”. Лебедь придал лицу нагло-спокойно-уверенное выражение. Не добившись перевеса в дуэли взглядов, полковник сменил тон:
- Может ты, капитан, и задачу выполнять не будешь? – это прозвучало внешне смиренно, но за этим смирением таилась угроза.
- Нет, почему, - ответил Лебедь, - буду. Но я дождусь начальника штаба армии,
доложу ему, что поставленной задачей не удовлетворен, и поэтому уточню некоторые
66
моменты.
Лебедь даже сам почувствовал, какой наглостью и самоуверенностью веяло от его фигуры. Полковник сломался. Деловито взглянул на часы и произнес:
- Прибудешь сюда же через полчаса.
Через полчаса Лебедь получил частоты, позывные и даже порядок следования подразделения в хвосте, как нашей, так и афганской колонны. Как ни старались позже связисты Лебедя на указанных частотах с позывными выйти на связь, им это не удалось. Но приход Лебедя полковника удовлетворил.
- Теперь все понятно?
- Все!
- Ну, счастливо! Движение начать через час.
В течение часа, пока батальон готовился к маршу, Лебедь с начальником штаба уясняли задачу, довели ее до командиров рот. Энтузиазма задача не вызвала.
Под Баграмом, километрах в семи, в населенном пункте Махмудраки жили крутые мужики, которые фанатическим упорством, всеми доступными средствами долбили любые дерзнувшие проехать по священной земле любимого их кишлака колонны: не важно, был ли это полковник батальона или афганская пехотная рота на автомобилях.
Долбили, прямо скажем, не без искусства. Творчества и инициативы у них было хоть отбавляй. Так вот, отмерянных Лебедю четыре километра и перекрывали полностью эти самые Махмудраки.
Лебедь встретился и познакомился, а также оговорил все вопросы взаимодействия с подполковником – сапером, командиром отряда обеспечения движения, совместными усилиями построили колонну. Подполковнику, как выяснилось позже, был 41 год. Но смотрелся он на все шестьдесят, выглядел форменным дедом, и даже некоторая оторопь брала, как такой пожилой человек в армию попал?
Подполковник определил позицию:
- Ты, капитан, десантник?
- Десантник!
- Вот у вас там все резкие да резвые, а кто понял жизнь – тот не спешит. Понял, капитан?
- Понял.
- Ну, давай, докладывай, будем трогаться.
Лебедь доложил, и они поехали-поползли. Именно поползли. Саперы, во главе с подполковником действовали неторопливо, плавно, размеренно. Это было нечто напоминающее замедленную киносъемку. Лебедь начал злиться: такими темпами мы до маковкина заговенья до Махмудраки добираться будем. Но злился он недолго. Уже на третьем километре подполковник доказал, что был прав, откопав на повороте дороги “итальянку”. Когда вышли к серпантину, дело пошло еще бойче. На подступах к нему, на самом серпантине, было снято еще шесть мин.
Машины еле поползли по серпантину. Такой темп движения действует убаюкивающе. Рядовой механик-водитель первой роты Индрисов вздремнул, машину
вовремя не довернул, а когда проснулся, было поздно. Перепад высот между петлями серпантина был метров 70, крутизна склона 60 градусов. По всем законам физики и
67
тактико-техническим характеристикам машина должна была перевернуться, скатиться по этому склону (не исключено, что и еще ниже), явив собой в конечной точке падения коллективный гроб для Индрисова и еще трех находящихся в машине человек. Что делал Индрисов и делал ли он вообще что-нибудь, неизвестно. Позже он ничего так и не смог вспомнить. Но БМД выписала на склоне какой-то весьма замысловатый поворот, обрушив на дорогу град камней, и удивительно мягко, под острым углом, соскользнула на нижнюю петлю серпантина. Проехала еще метров пять-семь и остановилась. Когда Лебедь подошел к месту происшествия, Индрисов стоял у машины, глядя безумными глазами на оставленный им след. Потом как-то медленно и вяло опустился на колени и рухнулся ничком на колени, разбил лицо. Остальные трое в машине, по их словам, даже испугаться не успели. Индрисова привели в чувство, перебинтовали разбитый лоб. Лебедь торжественно объявил его лучшим механиком-водителем воздушно-десантных войск. И колонна продолжила путь. Лебедь в чудеса не верил, но смел настаивать: то, что Индрисов удержал машину на склоне – чудо! То, что под обрушенный им камнепад не попал ни один человек и ни одна машина – чудо!