- Куда?
- На ... – был ответ.
Со всей силой, отпущенной Лебедю природой, удвоенной яростью, Лебедь захлопнул дверь. Перегородки в штабе были фанерные, слегка зашпаклеванные и
76
выкрашенные водоэмульсионкой. Удар вызвал массу шумных последствий. Как-то сорвалась сама дверь из многочисленных петель, вылетела шпаклевка, рухнула и доска для документации дежурного по штабу. Слетела со своей подставки стеклянная керосиновая лампа и глухо ударилась о пол. В осколках стекла образовалась лужица керосина. Остолбенели и дежурный, и его помощник. Лебедь стоял и ждал, что сейчас вылетит на этот шум командир и тема получит развитие. Командир, по-видимому, в воспитательных целях из-за двери не появился.
Как выяснилось потом – дело не стоило выеденного яйца. Еще ночью у солдата заболел живот. Такое явление в Афганистане имело широкое распространение. Животы болели у отличников боевой и политической подготовки, и у злостных нарушителей военной дисциплины, у пьяниц и трезвенников, у коммунистов и беспартийных – то есть у всех. Лебедь лично не знал ни одного человека в Афганистане, который хотя бы раз не испытал на себе всю прелесть животоболения. Набегавшись за ночь и по дисциплинированности своей, с трудом отмаявшись на физзарядке, солдат подался в полковой медицинский пункт. Там он попался нормальному военному доктору, тот в ответ на его жалобу выдал ему увесистую фразу, смысл которой можно перевести на русский язык примерно следующим образом:
- “Сынок, читай распорядок дня и неукоснительно им руководствуйся, служи по уставу, завоевывай честь и славу, ступай и не кашляй. В установленное распорядком время не забудь сделать запись в книге больных”.
Покоренный такой черствостью жреца Гиппократа, солдат припомнил, что в двух с половиной километрах от полка есть госпиталь. Дорога туда исключительно вдоль наших частей, мимо нашего родного заборчика, а уж там жрецы как жрецы. Живот продолжал болеть с нарастающей силой. Солдат решился и, перемежая свой путь перебежками и многочисленными приседаниями, направил свои стопы в госпиталь. Когда он туда добрался, другой, не менее военный доктор, убил в нем веру и надежду одновременно: “После обеда по распорядку и с дежурным врачом!”. Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал.
Оценив свои силы и поняв, что добраться назад здоровья ему уже не хватит, солдат принял единственно верное решение: скоротать где-нибудь время до обеда, дождаться прибытия дежурного врача и при его участии получить, наконец, медицинскую помощь. Во исполнение принятого решения он отыскал на хоздворе госпиталя туалет типа сортир, окопался вблизи него и принялся циркулировать. Приспичит - он в скворечник, поотпустит – он на солнышке. Поисковая группа в госпитале была. Она добросовестно опросила дежурного врача (правда, это уже был другой врач – сухарь и педант сменился), медсестер, больных и раненых. Порядка для – прогулялись по территории госпиталя. Все, естественно, бесполезно – никто – никто ничего не видел и не слышал, визуально же объект поисков нигде не просматривался. На хоздвор никто не заглянул. Зам по тылу полка, проводя на территории госпиталя какие-то свои исследования, угодил на хоздвор в тот момент, когда солдат стремглав летел (в который уже раз) с облюбованного им лужка в ставший ему почти родным скворечник. Терпеливо дождавшись страдальца, скомандовал: “Стой, фамилия?”.
Солдат, не без некоторых трудностей, приняв строевую стойку, представился:
77
Дальше, что называется, дело техники. Вот из-за этой дерьмовой, в прямом и переносном смысле слова, истории Лебедь и начальник штаба сподобились быть посланными
командиром полка очень далеко. Оно, конечно, демократия в армии в том и состоит, что когда тебя посылают на ..., то ты поворачиваешься и идешь, куда хочешь. Но на все нужна привычка, а привычка – это приобретенный инстинкт. Не правда ли?
С Лебедем за время его офицерской службы такой казус произошел первый раз, с Ливенским, как выяснилось, тоже. Попытка разрешить проблему с помощью двери впоследствии успеха не имела.
С непривычки было тяжело, и теперь они сидели в комнате Лебедя, угрюмо глядя друг на друга.
К первому способность рассуждать хладнокровно и здраво вернулась к Лебедю.
- Ильич, нас с тобой послали?
- Послали, - мрачно подтвердил Ильич.
- Далеко?