- Теперь легче.
Он прихватил гипс бинтом
- Ну, будь здоров!
- Спасибо.
Рука срослась исключительно правильно. Поэтому Лебедю оставалось только принести тому, “садисту и сволочи”, который его тогда собрал, свои искренние, хотя и запоздалые извинения за нанесенные оскорбления. Честно, по-офицерски, по-мужски выразить свою благодарность за профессионализм.
V
Случались и курьезы. Сдан последний экзамен, окончен первый курс. В аудиториях
106
царит веселое оживление. Впереди отпуск. Остались мелочи – рассчитаться с
библиотеками, делопроизводством, все закрыть, опечатать, дождаться вожделенной команды: свободны. Сбор во столько-то, тогда-то и... убыть.
У группы, в которой учился Лебедь, все расчеты были произведены загодя, поэтому они сидели в классе и зубоскалили в академии. Как-то спонтанно рождается идея отметить окончание первого курса. Сказано – сделано. Посланные гонцы принесли 4
бутылки водки, батон вареной колбасы, две буханки хлеба. Выпили, закусили, ликвидировали последствия. Тут появился дежурный по курсу.
- Построение через 10 минут в коридоре. “Папа” намерен напутственное слово сказать.
Черт бы побрал напутственное слово “Папы”, но деваться некуда. Они строятся.
Александр Васильевич ускоренным шагом проходит вдоль строя и вдруг резко останавливается и замирает против группы Лебедя. Всматривается в лица. Лебедь стоит лицом к строю и видит, как покрываются краснотой лица – группа не дышит.
Полковник Романов резко поворачивается к Лебедю:
- Прикажи им дышать. Сам после построения зайдешь ко мне.
Народ задышал – чего уже теперь сделаешь. Заходит Лебедь к Романову после построения. Лучшая защита – нападение. Начинает: “Товарищ полковник... Кончили первый курс... Не маленькие, по пятнадцать капель, почти культурно”.
- Вот именно, почти. Подумать только, командир группы, старший офицер, организовавший пьянку и где?.. В академии!..
“Папа” поднял на Лебедя скорый взгляд и палец к верху: “Тебе за организацию пьянки – выговор”. “Тебе” – это хорошо. На ты “Папа” разговаривает с хорошими людьми и, по, крайней мере, с подающими надежду. Если “Вы” – значит, ты уже отпетый, ни одного светлого пятна.
- Покосишь отпуск, подумаешь, а потом я посмотрю.
- Товарищ полковник, первое место вроде заняли и выговор?
- Вот именно! Первое место- потому и выговор! Было б не первое, был бы строгий выговор. Иди!
Ни Лебедь, ни “Папа” позже о выговоре не вспоминали.
На втором курсе запомнились Лебедю командно-штабные учения. На первом этапе Лебедь – член Военного совета, начальник политотдела армии. От подобного рода должностей Лебедь старался всегда увернуться, но тут как-то попался. С другой стороны, неплохо: за все болеешь – ни за что не отвечаешь, рот закрыл – убрал рабочее место. Но тут Лебедь не угадал. Откуда-то в качестве наставника появился новый никому доселе неведомый полковник с волчьей хваткой матерого начальника политотдела дивизии и насел на Лебедя довольно-таки основательно. Проклиная все на свете и чертыхаясь, Лебедь корпел, разбирая кучу даром ему не нужных бумажек. К концу этапа “шеф” выразил пожелание, чтобы Лебедь выпустил боевой листок, в котором бы нашли отражение все достоинства и недостатки каждого участника командно-штабных учений.
Лебедь пытался ему, на его взгляд, резонно доказать, что подобного рода работа начальнику политотдела армии не по чину, но он был неумолим: боевой листок на бочку! Лебедь разозлился, хотя для Лебедя проблемы не было. Прокомандовал восемь лет
107
курсантами – боевых листков перед ним прошла тьма. Разозлившись, Лебедь в течение
часа высокохудожественно оформил боевой листок, состоящий из заметок, смысл которых сводился к тому, что майоры X, Y, Z в ходе первого этапа показали себя как молодцы, а капитан D как бяка, и понес свое творение на кафедру, чтобы получить свою оценку за этап.
Полковник встретил его вполне доброжелательно:
- Ну, вот, видите, товарищ майор, оказывается, можно. А пререкались. Нехорошо. Положите на стол, идите!
Лебедь вышел. Но тут же вернулся. Полковник, слегка примяв, запихивал плоды трудов Лебедя в урну. У Лебедя на лице он прочитал, по-видимому, что-то такое, что опустил глаза и покраснел. И то, слава Богу, не конченный, значит, человек.
В связи с этим хочется коснуться еще одной истории, свидетелем которой Лебедь стал случайно, через жену, которая работала машинисткой на кафедре истории КПСС и партийно-политической работы.