Глаза председателя заблестели. Он, как выяснилось, тоже любил спорить. То ли из почтения к Лебедю, то ли от сознания своего превосходства (Лебедь так и не понял), но он сменил форму обращения.
- Шеф, по рукам! Давай оговорим сроки.
- Стоять, приятель. Сказанное улетает, написанное остается.
И они дружно родили договорчик, в котором было сказано, что если до 16 часов такого-то числа куча строительного мусора будет ликвидирована, полк никакой платы не взыщет. Если же куча к установленному сроку не исчезнет, оплата будет произведена вдвойне, по расценкам КЭУ. Они ударили по рукам, и, забрав каждый по экземпляру договора, разошлись. Высланная разведка доложила, что председатель кооператива любил спорить серьезно. Уже через час к месту баталии прибыл экскаватор, еще через час бульдозер, почти одновременно с ним четыре КАМАЗа, выстроились, как “Мессеры”, вокруг и работа закипела. К концу второго дня строительная площадка была очищена, спорщик-председатель не поленился завезти не менее полмашины песка и демонстративно ее посыпал. Обо всех его действиях систематически докладывали Лебедю, но когда он прибыл констатировать факт выигрыша спора, Лебедь прикинулся страшно удивленным. Прибыв на площадку, Лебедь выразил восхищение его организаторскими способностями, но сокрушался, что так бездарно проиграл спор, вернув ему второй экземпляр договора. По-видимому, Лебедь был достаточно искренним, потому что председатель проявил максимальное великодушие. Достал из дипломата бутылку коньяка, и предложил выпить за тех, кто живет спором. Они ее выпили, вернувшись к Лебедю в кабинет, и расстались, каждый довольный по-своему.
Был вечер седьмого дня. Лебедь помчался к начальнику УИРа. Звали его Николай Николаевич, фамилию, к сожалению, Лебедь забыл. Оказался он глубоко порядочным, толковым и знающим свое дело человеком, как выяснилось впоследствии. Они с ним плодотворно работали. Начальник УИРа был на месте.
- Поехали принимать строительную площадку и заактируем это дело, - сказал
Лебедь.
117
- Какую площадку?
- Поехали, поехали!
Николай Николаевич перешел на официальный тон:
- Товарищ майор, вы из меня дурака не делайте!
- Полковник, я без дураков. Поехали!
Прибыв на площадку, Николай Николаевич, покудахтав, обошел ее вдоль и поперек, полюбовался демонстративно насыпанным песочком, протянул Лебедю руку:
- Все, майор, строю для тебя. Не часто бывает! И дом пошел!
Это был конец ноября.
IV
А теперь вернемся к событиям двухмесячной давности. 1-го октября в полк с проверкой прибыл командир дивизии Ф.И. Сердечный. Жестокая это была проверка. Комдив и некоторые офицеры управления дивизии откровенно пинали полк. Да, честно говоря, и было за что! Выяснилось, что полк умеет стрелять громко и часто, но отнюдь не метко. Преодолевать препятствия на танкодроме могли далеко не все и далеко не каждое. Техника постоянно ломалась, вооружение выходило из строя. Ноги к перекладине не подносились, ну, и так далее. Запомнилось состояние потрясающей унизительности, когда командир дивизии, вдоволь поиздевавшись, наконец, с множественными оговорками (скидка на молодость командира полка, скидка на его пролетарское происхождение, ввиду того, что полк убывает на парад, и в надежде на то, что он когда-то перестанет быть захудалым) вывел полку тройку.
10-го октября полк убыл на парад. Этот первый парад (а всего Лебедь участвовал в пяти: в двух – в качестве командира полка ВДВ, в трех - будучи командиром дивизии) запомнился ему надолго и позволил сделать ряд интересных наблюдений. Отправленная ранее тыловая группа подготовила палатки для размещения полка, столовую и другие объекты. Необходимо было вдохнуть во все это жизнь, привнести в нее порядок и уют.
Надо сказать, что парадная площадка – это 10-тысячное скопление представителей самых разных видов и родов вооруженных сил, несколько сотен единиц самой разнообразной техники.
Эти общежития, парки, склады, стоянки, столовые - все прибывают на парадную площадку со своими привычными взглядами, понятиями о порядке, и удержать в узде всю эту разношерстную орду может только сильный, волевой и жесткий человек.
Начальник гарнизона парадной площадки генерал-майор Бельтюков – его, к сожалению, уже нет в живых - был именно таким. Маленького роста, коренастый, но нисколько не толстый. Лобастое, квадратное лицо, пенсне а ля Берия, он был воплощением энергии, деловитости, распорядительности и требовательности, порой переходящей в жестокость. На ежедневно проводимых совещаниях генерал Бельтюков мог разделать под орех любого командира части, не утруждая себя выбором выражений. В то же время, когда на тренировке появлялся командующий округом, кто-то из заместителей министра или сам министр обороны, неизменно следовал доклад: “Все без