118
исключения офицеры – молодцы, стараются, являют собой образец исполнения служебного долга”. Дед никогда, никому, ни на кого не жаловался, а драл сам по-отечески. Может, это кому-то покажется странным, но это очень ценное и важное качество начальника. На парадной площадке, при систематическом посещении ее министром обороны и его заместителями, очень легко было слететь с должности или вообще вылететь из армии. Поэтому вот такая манера поведения Бельтюкова всем без исключения импонировала. Все знали, что если пролетел – свое получишь сполна и круто, но вождь парадной площадки тебя никогда не сдаст. Поэтому, обижаясь на него по мелочам, ему прощали любые выходки. В первые три дня главным героем на каждом совещании был Лебедь. Все у Лебедя было и все не так. Особенно потрясающие доклады о катастрофическом состоянии противопожарной охраны в полку делал начальник этой самой охраны майор Соболев. Вышел Лебедь из положения совершенно неожиданным образом. Надо сказать, что тактика совещаний была такова: первые десять-пятнадцать минут начальник штаба парадного расчета доводил общие указания и распоряжения, потом в зал совещаний стремительно врывался Бельтюков. Появление начальника гарнизона сопровождалось, как правило, демонстрацией какого-нибудь уникального образчика “гомо сапиенс” или до предела изуродованного предмета снаряжения, после чего следовала команда: “Заводи!” или “Запоем”.
На этот раз последовало: “Заводи”, и комендант парадной площадки представил на всеобщее обозрение курсанта военно-морского училища. Роста в курсанте было где-то метра под два, но чтобы всем было ясно, о чем речь, Бельтюков приказал: “Залазь на стол!” и курсант залез. При таком росте размер обуви у него был никак не меньше сорок пятого, но во что он был обут, и был ли обут вообще, осталось для всех тайной. Потому что, согласно морскому обычаю, брюки у него были клеш, в данном случае это был какой-то суперклеш, ибо ширина штанин у самой земли была примерно пятьдесят сантиметров и под этой “запорожской роскошью” начисто терялась предполагаемая обувка. Последовал бурный комментарий к такому изощренно-злостному нарушению формы одежды. Бельтюков имел привычку по ходу разбирательства втыкать в кого-нибудь указывающий перст и спрашивать:
- Что ты думаешь по этому поводу?
На сей раз перст воткнулся в Лебедя. Лебедь доложил:
- Великий Суворов сказал: “Чем выше чердак, тем больше хламу”.
Напомним, что Бельтюков роста от силы 162 см. Он онемел:
- Как, как ты сказал?
- Да не я, а великий Суворов: “Чем выше чердак, тем больше в нем хламу”.
С тех пор как обрезало. Даже когда Лебедь действительно в чем-то был виноват, разбор генерал Бельтюков делал почти нежно, поглядывая снизу вверх на его 185 см, иронично поблескивая очками, вопрошал:
- Так что там сказал великий Суворов?
Парад, точнее подготовка к нему – это, прежде всего, тяжелый труд. В любую погоду, несмотря ни на что, надо превратить большую массу по-разному подготовленных
в зависимости от срока службы солдат в монолитную, мощную молодецкую колонну и все
- голос в голос, волос в волос, ствол в ствол. Только такая колонна впечатляет и вызывает
119
восхищение. Научить шеренгу, в которой 22 человека красиво и слаженно ходят – задача повышенной категории сложности, особенно вначале, когда шеренги извиваются как змеи, стволы автоматов, несмотря на все объяснения, торчат в разные стороны, расстояние до 2,5 метров в ту или иную сторону, вперед или назад. И каждому надо поставить подбородок, носок, ствол, локоть. Добиться однообразия и монолитности, пустить по две, по три, потом по пять и, наконец, по десять шеренг. Это все на простом понятном человеческом фоне: участвовать в параде хотят все, а вот систематически тренироваться – ну, только о-о-очень сознательные. Существует целая система маленьких тайн, хитростей, стимулов с целью побудить солдат заниматься сознательно и старательно. Это вручение непосредственно после занятий лучшим шеренгам билетов в престижные кинотеатры и концертные залы. Это и флажки на автоматы, это и ежедневный пятикилограммовый кулек конфет лучшей шеренге одного и другого батальона. Это и методически грамотная подначка старшин – старших шеренг, когда доведенный до отчаяния снисходительными насмешками, старшина начинал своей волей дополнительные занятия и сплошь и рядом, если уже и не попадал в лучшие, то, по крайней мере, однозначно уходил из худших. Это и ежедневный чай с бутербродами, это и эпизодически спонтанно осуществляемые совместные тренировки с “тысячетрубным оркестром”. Это и фильмы, концерты, встречи на самой парадной площадке. Это и многочисленные смотры-конкурсы на лучшую “коробку”, лучшую песню, лучшую ленинскую комнату, комнату хранения оружия, с вручением призов, и, соответственно, антистимулы – худшие шеренги скребут территорию, метут, драят, косят. В общем-то, надо сказать, что, несмотря на напряженность и занятость, разборы и разносы, обстановка на протяжении всей подготовки к параду царила деловая и в то же время предпраздничная. Подготовка к параду сама по себе отнюдь не монотонная, а на этом фоне есть ряд пиков напряжения - это две ночные тренировки на Красной площади и генеральная репетиция. Эти пики подготовки требуют всех физических и моральных сил. Все предшествующие фрагментарные наработки надлежит слить воедино и продемонстрировать, что ты отнюдь не даром, как выражались некоторые, “белый хлеб жрешь и одним воздухом с Политбюро дышишь”. На таких тренировках присутствовал министр обороны, все его заместители, главкомы всех видов вооруженных сил, командующий ВДВ, начальники главных и центральных управлений. Каждый гордился своими и хотел, чтобы его войско прошло как можно лучше. Возникала соревновательность, задор и азарт между ними.