И еще об одном. Два раза в марте 1987-го года и в марте 1988-го года Лебедю пришлось организовать и представлять к проверке полки для участия в лыжной гонке на 20 километров со стрельбой на финише на приз газеты “Красная звезда”.
Запомнились эти соревнования, с одной стороны, как торжество человеческого духа, воли, а с другой – как нескончаемый, непрерывный обман на всех уровнях, щедро орошаемый алкоголем в соответствии со сложившимися на тот период времени традициями и правилами игры. С тех пор Лебедь люто ненавидел массовые спортивные
128
соревнования такого рода. Кому-то их результаты тешат самолюбие, кому-то приносят очередную звезду, а для большинства – это жестокое разочарование и потеря надежды на торжество справедливости.
В ноябре 1987-го года в ВДВ произошли серьезные изменения. Генерал армии
Д.С. Сухоруков стал начальником Главного управления кадров – заместителем министра обороны, командующим ВДВ был назначен генерал-полковник Н.В. Калинин. В декабре новый командующий прибыл в дивизию. Он как-то очень внимательно и придирчиво присматривался к Лебедю, объехал весь полигон. Лебедю это, естественно, не очень понравилось. Но чем больше его жмут, тем больше в нем крепнет желание не уступить, не поддаться и не проиграть. По-видимому, впечатление сложилось благоприятное, потому что, улетая, уже у трапа самолета, Николай Васильевича вскользь обронил:
- Ты рассматриваешься на должность командира дивизии. Готовься в январе!
Точно, 10-го января 1988-го года Лебедю досрочно присвоили воинское звание “полковник”, а через несколько дней он был вызван в Москву на собеседование. Беседа с командующим была предельно краткой, после чего его отправили в Главное управление кадров.
Собеседование прошло по нарастающей: начальник отдела, заместитель начальника управления, начальник управления. С первыми двумя побеседовали весьма доброжелательно, а при встрече с начальником управления генерал-лейтенантом Цыганковым вышла неувязочка. Дело в том, что каждому из вышеперечисленных начальников сопровождающий Лебедя офицер представлял его личное дело с приколотой сверху маленькой справкой о прохождении службы. И вот, когда Лебедь предстал пред светлые очи генерал-лейтенанта Цыганкова, а тот бегло ознакомился со справкой, разговор сразу принял крутой характер.
- А как это ты в комдивы метишь? Ты же проходимец! Ты же все должности пропил! Ты же не служил, а отмечался. Это же надо, заместитель командира полка – 2,5 месяца, командир полка – год и три месяца, заместитель комдива – год и три месяца! – далее последовала мораль на тему о необходимости вызреть, набраться служебного опыта, дорасти и официальный вывод: - Коль скоро вы ко мне попали, я вас, конечно, начальнику Главного управления кадров представлю, но этот вопрос вряд ли будет решен положительно!
Потешность ситуации заключалась в том (правда, Лебедь с этим разобрался несколько позднее), что, уходя с командования воздушно-десантными войсками, генерал армии Д.С. Сухоруков сказал:
- Лебедь – это последний комдив, которого я назначаю, а дальше - ваше дело.
Отсюда и повышенная придирчивость и, до известной степени, предвзятое отношение к Лебедю со стороны нового командующего ВДВ.
Пока они шли по длительному коридору к кабинету Сухорукова, генерал Цыганков не переставал возмущаться:
- Это же надо, молокососа на дивизию ставить! Прокрутился, блеснул, и вот на тебе – дивизия!
Лебедь молчал, про себя прикидывал, что, во-первых, в тридцать семь лет на молокососа он уже никак не тянет, во-вторых, от службы никогда не бегал, кадрированно-
129
кастрированными частями никогда не командовал, при назначении на очередную должность его согласия мало кто спрашивал, посему и обвинять его не в чем, и, в-третьих, если рылом не вышел, зачем нужно было очередное звание досрочно присавивать и
вообще всю эту бодягу затевать.
Зашли в приемную. Цыганков пошел докладывать. Секунд через 20-30 пригласили Лебедя. Д.С. Сухоруков вышел из-за стола, очень тепло с ним поздоровался. Предложил сесть, минут на 15 они погрузились в совместные воспоминания. Вопросы сыпались очень
часто:
- А как такой-то полк? А воздушно-десантный комплекс там-то достроили?.. А вот такое-то десантирование помнишь?.. А танкодром уже запущен?.. А парк уже заасфальтировали?.. А как здоровье подполковника М.?..
В начале беседы генерал Цыганков сидел с непроницаемым лицом. Но по мере ее продолжения выражение его лица все более и более менялось, и в конце, когда