Наконец, и это самое важное для Алексеева, нужно как можно чаще подчеркивать перед союзниками, что Восточный фронт не исчез после Брестского мира, но по-прежнему существует. Его и составляет Добровольческая армия, которая ведет бои на Кубани и не даст немецким войскам занять весь Юго-Восток России. Недооценка союзниками этого региона — ошибочна.
По мнению Алексеева, «факт отрицания важного значения для России Доно-Кубанского театра военных действий указывает на плохую ориентировку в изучении обстановки нашими союзниками. Доно-Кубань — непочатый угол богатств, которые через большевиков поступали в руки германцев и дают возможность последним продолжать мировую борьбу за счет России… Следовательно, уничтожение большевиков на Кубани, обеспечение левого фланга общего стратегического фронта, сохранение за Россией тех богатств, которыми обладают Дон и Кубань, столь необходимых Германии для продолжения войны, являются составной единицей общей стратегической задачи на Восточном фронте, и Добровольческая армия уже в настоящую минуту выполняет существенную часть этой задачи. Полноценный Восточный фронт можно восстановить, но не без помощи союзников. Россия людской материал даст для возрождения армии, но народное хозяйство и благосостояние ее разрушено, и необходимо, чтобы союзники доставили материальные средства, необходимые для ведения борьбы, подразумевая под этим не только боевые припасы и снаряжение, но и продовольствие, необходимое для прокормления вооруженных сил и для прокормления голодающего и вымирающего населения».
Именно это обстоятельство, а также тот факт, что в составе Добровольческой армии в начале лета 1918 г. не меньше половины бойцов составляли кубанские казаки, предопределило выбор нового похода на Кубань. «Второй Кубанский поход» начался в июне и развивался достаточно успешно, несмотря на тяжелые потери, — 12 июня была взята станция Торговая, но в этом бою погиб генерал Марков. 1 июля Добрармия овладела узловой станцией Тихорецкой, а в конце июля началось наступление на Екатеринодар. 3 августа 1918 г. добровольческие полки вошли в столицу Кубани и 13 августа заняли Новороссийск. В тот же день генерал-губернатором освобожденной Черноморской губернии был назначен полковник А.П. Кутепов.
Теперь армия получила не просто долгожданный «тыл», но и прямой «выход к морю», через который в будущем можно будет гораздо эффективнее взаимодействовать с внешним миром. В знак признательности за участие в «освобождении Кубани» станичные сходы присвоили Михаилу Васильевичу звания «почетного старика» от станицы Уманской Ейского отдела и от станицы Бородинской Таманского отдела Кубанского войска.
Алексеев, как никогда прежде, был убежден: союзникам необходимо постоянно разъяснять, что Россия не погибла, а Брестский мир не имеет никакого отношения к подлинным интересам России. «Необходимо скорейшее и определенное решение относительно образования Восточного фронта, ибо отсутствие определенности решений, колебания, трения помогают нашему врагу и ведут к потере драгоценного времени, чем пользуются наши враги, продолжая разрушать духовное единство русского народа и выколачивая из этого народа для себя средства для ведения этой войны».
Примечательно, что в отличие от весьма скептических настроений в отношении «духовного состоянии армии» в 1916 и, тем более, в 1917 гг., теперь Алексеев с уверенностью писал о начале «духовного оздоровления русского народа»: «В низших слоях населения начинает пробуждаться подобие патриотизма, идея единства народа»{121}.
Пока же активного содействия союзников ждать не приходилось, Алексеев всячески приветствовал объединение российских антибольшевистских и антигерманских сил. Немаловажная роль в этом принадлежала, по его мнению, военным формированиям из славян. Вообще, «славянский фактор» приобретал в условиях распада русской армии в 1917 г. особое значение. В Ставке неоднократно обсуждались планы замены небоеспособных частей на фронте хорошо обученными, вооруженными и дисциплинированными, духовно стойкими формированиями из славян. Алексеева нисколько не смущало, что эти части создаются из бывших военнопленных австро-венгерской армии. Напротив, он был убежден в жизненности главных лозунгов, под которыми Российская империя вступила в войну в 1914 г. — «За братьев-славян», «На защиту славянства, против германизма».
Генерал поддерживал создание Чехословацкого корпуса. Еще накануне «Брусиловского прорыва», 8 апреля 1916 г., Алексеев обратился к Государю с ходатайством от Союза чешско-словацких обществ, в котором предлагалось освободить военнопленных чехов и словаков, «доказавших свою преданность славянской идее и имеющих поручительство чешско-словацкой организации». Из них предполагалось сформировать специальные команды для помощи Русской армии. Не исключалась и возможность их участия в боевых действиях на стороне России. Алексеев считал, что первый опыт можно провести для добровольно сдавшихся бывших бойцов 28-го Пражского и 36-го Младоболеславского полков. Кроме того, в ряды этих команд могли поступать славяне-беженцы, отступавшие с русскими войсками из Галиции летом 1915 г. При этом поручительство действовавших на территории России землячеств было обязательно.