Впрочем, ничего зазорного в том, что Багратион дал отличиться в бою молодому генерал-адъютанту князю Долгорукову, нет. Вспомним князя Андрея Болконского из романа «Война и мир» Толстого, приписанного к штабу Кутузова, — участвовать в боях было горячим желанием многих свитских и штабных офицеров. Это позволяло испытать себя, отличиться и быстро, минуя рутину армейской службы в мирное время и в походах, попасть в наградные списки, получить новые чины. Также, как и Багратион, поступал атаман Платов — старый и опытный царедворец. Он часто держал в своих войсках столичных офицеров из знатных фамилий в качестве волонтеров. В частности, у него служил флигель-адъютант князь С. С. Голицын, в также брат Багратиона, князь Роман64. В декабре 1805 года, уже после разгрома под Аустерлицем, был составлен весьма скромный список отличившихся в сражении (гордиться-то тогда было особенно нечем). В представлении от колонны Багратиона на первом месте «по рекомендации генерал-лейтенанта князя Багратиона» был поставлен выше всех других генералов «Вашего императорского величества генерал-адъютант князь Долгорукий». В разделе «Подвиги» его боевая деятельность не выглядит более героической, чем у других представленных к наградам генералов — Витгенштейна и Чаплица, но они не получили ничего, тогда как Долгоруков удостоился одного из самых высоких воинских орденов — Георгия 3-го класса65. Без своевременной рекомендации командующего такие награды не получают.
Думаю, что Багратион не только из «дворских соображений» поддерживал Долгорукова и других сторонников наступления. Это желание наступать, идти на противника лежало в природе Багратиона. Он считал себя последователем «генерала-вперед» Суворова. Хотя арьергардные бои и принесли Багратиону славу, но все-таки отступление не могло не быть для него унизительным. И поэтому желание взять реванш, отомстить французам за отступление, было в нем сильно.
Войска из Ольмюца выступили 15 ноября в пяти колоннах. Авангардом командовал Багратион. К полудню Объединенная армия дошла до Предлица. Здесь было решено атаковать городок Вишау, почему-то слабо прикрытый французами. 16 ноября, как уже сказано выше, Багратион, в компании с Долгоруковым, атаковал город и сумел пленить один из запоздавших с выходом французских эскадронов. Багратион двинулся дальше к Раузницу. Мюрат пытался оказать сопротивление, но Наполеон, наблюдавший за передвижениями русских, приказал оставить Раузниц. Армия ночевала у Вишау и на следующий день утром выступила в поход. Ее левое крыло начало смещаться с дороги Ольмюц — Брюнн (там стоял Наполеон) влево, к деревне Кучерау, тогда как авангард дошел почти до Альт-Раузница, а на следующий день встал у Позоржиц и оказался на крайнем правом фланге наступающей армии. Тем временем русско-австрийская колонна заняла Аустерлиц. Движение войск было крайне медленным, казалось, войска шли на ощупь. Так, собственно, и было: до самого начала сражения русское командование точно не знало расположения главных сил противника, который продолжал медленно отступать. Позади колонн вовсю пылали так называемые «бивачные пожары»: солдаты, покидая лагерь, жгли оставленные ими шалаши. Как вспоминал Бутовский, этим особенно злоупотребляли австрийцы, которые с вечера притаскивали из деревень перины, тюфяки, подушки, одеяла, а потом наутро все это уничтожали. 18 ноября Кутузов даже издал приказ по армии, чтобы «господам дивизионным начальникам строжайше подтвердить в полках иметь смотрение, дабы нижние чины при выступлении из лагеря шалашей своих не зажигали»66.