Она перестала звонить в полицию, уже заинтересовавшись предложением иностранца. В общем, сговорились на двенадцати тысячах долларов. В швейцарских франках это составляло примерно пятнадцать-шестнадцать тысяч. Такую сумму девушка зарабатывала за три месяца.
Дима позвонил Н. и предупредил его о том, что девушка уже поднимается к нему в номер. Сам же остался в холле. На всякий случай.
Проходит время. Тридцать минут, сорок. Наконец появляется девушка. Слава Богу, не побитая, не поцарапанная, не растерзанная. В хорошем настроении.
— Вы извините меня, — говорит Диме, — Я так была не права по отношению к вам. Подумала, что мне с ним переспать придется. Потому и попросила двенадцать тысяч.
«Что же он с ней делал, — подумал Дима? — Палкой бил, оскорблял?» Он не в первый раз имел дело с сотрудниками уровня ЦК КПСС. У них всегда была сложная сексуальная ориентация.
— Вас не обидели? — спрашивает Дима.
— Нет, что вы! Все было прекрасно.
— Извините, но что ж он с вами делал?
— Когда я пришла, он заставил меня раздеться догола, постирать его рубашку и носки руками, потом завернуть его в одеяло и гладить по голове, пока не заснет…
«Твою мать! — выругался про себя Якубовский. — Да за такие деньги я бы сам постирал ему рубашку и по голове бы гладил, чем захочет».
Недоразумение
В другой раз поступило поручение встретить одного военного чиновника. Дима повез его в новый «Noga Hilton», гранд-отель в Женеве. Поселил в президентском номере, который выглядел так: главный зал, от него анфиладой отходят комнаты: спальня, кабинет и т. д.
Себе Дима снял соседний номер, куда привел девушку, рассчитывая хорошо провести ночь. Предупредив гостя, что тот всегда может с ним связаться по телефону, Дима предался любовным утехам, рассчитывая встать часов в девять-десять утра. Не тут-то было.
В семь утра раздался звонок: «Срочно беги сюда!»
Не понимая, что могло случиться в столь ранний час, Дима набросил халат, благо идти было недалеко, и кинулся к гостю.
Его ждала картина такая комическая, что трудно было удержаться от смеха. По номеру, нарезая круги, бегал советский чиновник, а за ним вприпрыжку мчался служащий отеля. Дима остановил служащего.
— В чем дело? Можете объяснить?
— Сам не понимаю. Господин спустился в ресторан, позавтракал, я принес ему счет, а он побежал от меня. Всего-то и надо было — записать номер комнаты.
— Успокойтесь! Ничего страшного, — принялся Дима успокаивать гостя. — Официант хотел, чтобы вы подписали счет. Платить ничего не надо!
— Я за двадцать лет работы на руководящих должностях вообще ничего не подписал, — кипятился чиновник, — может, поэтому я удержался.
Дима расписался за строптивого постояльца, официант, потрясенный до глубины своей невозмутимой швейцарской души, ушел. Всяких клиентов он повидал на своем веку, но таких — никогда.
— Понять ничего не могу, — в свою очередь никак не мог успокоиться советский военный чиновник, — чего он ко мне привязался? Я и съел-то немного!
«·······!»
Поскольку все чиновники, приезжавшие в альпийскую республику, мечтали о шоп-туре, Дима облюбовал для этой цели торговый центр в предместье Цюриха.
Это был целый комплекс магазинов, рассчитанных на то, чтобы удовлетворить самые прихотливые желания. Дешевых универмагов в этом гигантском торговом царстве не было. Здесь делают покупки люди, принадлежащие к обеспеченным слоям общества.
Не раз Диме приходилось краснеть за своих соотечественников, которые были готовы скупать товары прилавками. Один, например, со словами «дома жена сама выберет» потребовал принести ему все вещи пятьдесят шестого размера. Платили эти люди не из своего кармана.
Был там магазин, где вещи подгонялись по длине. Покупатели мерили, крутились перед зеркалом, спрашивали: «Как?» И Дима, любитель ненормативной лексики, говорил: «Заебись!»
Продавец-швейцарец не раз слышал это короткое, звучное словечко и захотел узнать, что оно означает.
«Very good!» — перевел Дима почти дословно.
Приезжает очередная делегация, на этот раз женская. Жены государственных чиновников мечтали только об одном: поскорее дорваться до модных магазинов. Дима повез милых дам в свой любимый торговый центр и напоследок пригласил в тот самый магазинчик, где вещи подшивались по росту. Все, как обычно: примерки, возгласы.
«Заебись!» — торжественно произнес продавец, лучезарно улыбаясь покупательницам.
Путч номер один
Из Швейцарии Дима уехал летом 1991 года. Уже летом он почувствовал, что благословенная европейская страна ему надоела. Другой бы человек, окажись на месте Якубовского, сидел бы в тиши швейцарских гор и озер и наслаждался жизнью, развлекаясь в кабаре или в секс-шопах. Тем более что бизнес складывался нормально. Появились постоянные клиенты. На Диму все чаще выходили швейцарцы с различными коммерческими предложениями. В России было время перемен. Там крутились сумасшедшие деньги, состояния сколачивались молниеносно. Но Дима заскучал. Он не выносит штиля, подавай ему бурю. Не меньше.
Угадав настроения Димы, один из его конкурентов подсунул ему канадский вариант. В этот день Дима приобрел джип «чероки» и по дороге из магазина позвонил брату Станиславу, который находился в Швейцарии.
— Теперь тебе точно дадут статус в Канаде! — доносился взволнованный голос брата.
— Почему? — не понял Дима.
— Ты не знаешь, что в России? Включи радио!
На календаре было 19 августа 1991 года.
Дима жил в Торонто в гостинице и оттуда каждый день звонил брату в Швейцарию. За три дня путча его телефонный счет за разговоры составил пять тысяч долларов. До Канады новости доходили не в полном объеме. Дима звонил Стасу в Швейцарию, тот включал телевизор и прикладывал к нему телефонную трубку. Дима слушал по мобильнику новостные программы.
Когда после этого он приехал в Швейцарию, Стас рассказывал много интересных подробностей. Например, про полковника КГБ Леню Веселовского, близкого друга Янаева. Теперь этот Леня прославился ещё больше — Василий Лановой увековечил его в кино, в фильме о деньгах партии.
В ЦК КПСС Веселовский ведал финансовыми вопросами. А раньше служил в Первом главном управлении КГБ СССР, то есть во внешней разведке. В Швейцарии он занимался бизнесом.
Как только был создан ГКЧП, Веселовский ходил гоголем и приговаривал, что «это мы планировали». Особенно когда пришло сообщение, что танки в Москве. При этом он загадочно улыбался, как умеют сотрудники КГБ. Потом, когда путч провалился, люди, которые только что тщательно вылизывали ему задницу, с полковником не разговаривали и даже не здоровались.
Диме стало жаль полковника, оказавшегося в бойкоте. Цену предательства Якубовский не раз испытывал на своей шкуре. Чтобы немного поддержать Веселовского, он пригласил его в знаменитый базельский ресторан «Штюке», где за обед съедаешь по 40-50 блюд и не держишься за живот, потому что каждая порция весит не более 20 граммов.
Сразу после путча 1991 года Дима вывез свою семью в Швейцарию. Потом мама вместе с ним переехала в Канаду и до сих пор живет там.
Марина
В Канаду Дима поехал, получив приглашение на свадьбу дочери своего знакомого бизнесмена Бориса Бирштейна. Тогда Дима жил по принципу, провозглашенному в фильме «Кавказская пленница»: «Жизнь хороша, и жить хорошо. А хорошо жить ещё лучше». Жил он, надо сказать, хорошо. На широкую ногу, ни в чем себе не отказывая.
Он прибыл в Канаду молодым преуспевающим человеком. Неполные двадцать восемь лет, бумажник набит деньгами. Дима сразу купил себе новенький навороченный «мерседес-кабриолет». Просто проходил мимо автомагазина, заглянул и тут же оплатил машину. Эмигрантская среда тихо таяла, наблюдая за преуспевающим «новым русским». Слух о нем разнесся по всему Торонто. Потому что вот так сразу купить автомобиль, словно пуловер, может не всякий.