— Мамочка, когда вернемся домой, я сделаю в своей хате целых три печки, чтобы было совсем тепло…
Лицо мальчика оставалось мечтательно-задумчивым.
Голод, холод и болезни косили людей без разбора. Узники раскапывали мох, ища коренья чахлых сосенок, пили болотную воду. А с кромки бора, оттуда, где расположились начальство лагеря и охрана, доносился умопомрачающий запах варящегося мяса…
Время от времени новые несчастные — из Подосинников, Дерти — прибывали в лагерь.
— Там еще хуже, — жаловались прибывшие. — Здесь хоть палками не бьют, а там — не так взглянул, лупят, раздевают догола.
Весна брала свое: снег почернел. Кое-где появилась на кочках прошлогодняя желтая трава. С надеждой люди смотрели в небо — вдруг выйдет солнце! Но солнце пряталось за низкими тучами.
И вот однажды над лагерями появились немецкие самолеты и распылили сухие и жидкие рецептуры с риккетсиями — возбудителями сыпного тифа. Посев пал на подготовленную почву. Через две недели в лагерях начались массовые заболевания.
Между тем советские войска, прорвав вражескую оборону, с боями освободили город Калинковичи. Войсковая разведка генерала Батова, скрытно продвигаясь по территории, еще занятой противником, услышала детский плач. Остановившись, прислушались, потом двинулись дальше и в прорезях утреннего тумана, стоявшего над болотом, внезапно различили сторожевые вышки. Люди за колючей проволокой кишели, как в муравейнике.
Разведданные были доложены командующему 1-м Белорусским фронтом Рокоссовскому. Его приказ был краток: стремительным ударом взять лагерь смерти. Но фашисты и не думали сопротивляться. Отошли без боя.
То, что пришлось вскоре увидеть нашим солдатам и офицерам, не походило ни на что виденное… Из распахнутых лагерных ворот навстречу им бежали и ползли изможденные, полунагие старики и дети. Все, кто еще мог двигаться, спешили навстречу освободителям. Голосили, плакали… На землистых лицах — жуткая радость!
— Наши!
Освобожденные и освободители сбились в одну толпу. Отовсюду слышалось:
— Хлеба!
С подъехавшего к лагерным воротам «виллиса» сошли генерал-лейтенант медицинской службы Вершинин, майор Лавров и капитан Туманов. Они прибыли сюда по экстренному донесению с фронта.
Мимо них, по грязной, оттаявшей земле, шли больные старики с тонкими, как у детей, шеями, женщины, с глубоко ввалившимися, лихорадочно поблескивающими глазами, дети, со сморщенными, как у стариков, лицами. Увидев невдалеке явно сумасшедшую женщину с мертвым ребенком на руках, врачи невольно остановились. Женщина пыталась качать ребенка, улыбалась, напевала что-то и ни за что не желала расставаться со своим несчастным младенцем…
Закаленные нервы генерала медицинской службы не выдержали. Он вздрогнул. Его спутники растерянно глядели на несчастную мать, на мертвого ребенка.
У самой кромки болота лежали полуживые, изможденные люди. Лавров нагнулся и распахнул лохмотья — на ребристых боковых участках груди, на сгибательных поверхностях предплечий у одного, другого, третьего больного — сыпь, характерная для сыпного тифа. В лохмотьях шевелились вши.
— Сыпной тиф! — сказал Вершинин, наклонившись над больным. — Точно, сыпняк!
Узнав от заключенных, что самолеты с черными крестами на крыльях распыляли туман над лагерем, Вершинин сразу понял, в чем дело.
«Применили аэрозоли, — подумал он с ненавистью, — произвели массированное заражение заключенных возбудителями сыпного тифа…»
Он великолепно знал, что заразить людей сыпняком можно и таким способом — через дыхательные пути. Советские ученые узнали об этом благодаря несчастному случаю. Узнали после того, как профессор Кронтовская во время работы по изготовлению сыпнотифозной вакцины, представляющей взвесь убитых риккетсий Провачека, полученных из ткани легкого белых мышей, обнаружила у себя в лаборатории ЧП: три научных работника заразились сыпняком во время постановки эксперимента. У всех появилась своеобразная пневмония, затем внезапный озноб, головная боль, угнетение психики, нарастание температуры до 39 градусов и выше, увеличение селезенки и петехиальная сыпь на боковых участках груди. Вершинин сам видел этих больных и был убежден, что заразились они именно через верхние дыхательные пути, так как вшей в лаборатории не было.
«Да, — продолжал размышлять Станислав Васильевич, задумчиво рассматривая больных… — Но откуда фашистские бактериологи узнали о втором пути передачи сыпнотифозной инфекции?.. Вероятно, сами сделали это открытие и поспешили воспользоваться им для создания эпидемического котла… Вот на что вы растрачиваете свой талант, господин Блюменталь!..»