Вершинин поднялся:
— Выключите свет!
Щелкнул выключатель, все невольно подались вперед. Вершинин, услышав характерное шарканье по полу, предостерег:
— Не все сразу, товарищи! По одному.
Слушатели необычной лекции сгрудились вокруг стола, нетерпеливо ожидая своей очереди.
Раздался чей-то голос:
— Какое зеленое свечение!..
— Поясняю, — отозвался Станислав Васильевич. — На темном фоне препарата просматриваются светящиеся микробы чумы. Цвет свечения зависит от цвета люминесценции красителя. В данном случае мы использовали для метки сыворотки изотиоцианат флюоресцеина — потому микроорганизмы и дают зеленое свечение. Ясно, коллеги?
Последующие дни Вершинин почти не выходил из института. Спешно готовились диагностические люминесцентные сыворотки, новые препараты. В препаратах этих наблюдались уже не отдельные светящиеся точки, а сплошное свечение, поскольку чумные микробы после трех-четырех дней все активнее поражали легкие, селезенку и другие органы погибших животных.
— Все закономерно, — подытожил Вершинин результаты наблюдений. — Но ведь на фронте будет не так, придется брать мокроту и кровь у живых людей… Вот давайте, Игорь Александрович, и проведем такой эксперимент на обезьянах: слюны у них вполне достаточно.
Результаты, как и предполагал профессор, были положительные: препараты, приготовленные из мокроты зараженных обезьян, светились.
Через некоторое время Вершинин решил поставить опыт в обстановке, близкой к фронтовой. Для этой цели препаратором Веткиным была приготовлена экспериментальная стерильная комната. Именно здесь Вершинин и его неизменный ассистент Лавров намеревались распылять пульверизатором жидкую чумную культуру, а затем тампонами, смоченными в физиологическом растворе, сделать смывы и нанести их на стеклянные пластинки.
— Представьте, — фантазировал Станислав Васильевич, — будто мы обследуем объект внешней среды, зараженной противником. Но… время! Слишком мало отпущено времени. И почему в сутках только двадцать четыре часа? — Он с наигранным сожалением пожал плечами и, не выдержав, рассмеялся. — Кстати, Игорь Александрович, я распорядился поставить в кабинете две раскладушки. Не возражаете?
Да разве мог Лавров возражать! Он готов был круглые сутки находиться рядом с учителем!
— Впрочем, — добавил Вершинин, — вам, холостяку, не все ли равно, а? А вот меня супруга потерзает…
Казалось, все складывалось как нельзя лучше. Вершинин работал настойчиво и энергично. Но однажды в кабинете резко зазвонил телефон.
— Здравствуйте, профессор! — Вершинин сразу узнал голос начальника Главного военно-медицинского управления Красной Армии Смирнова: — Как скоро сможете подъехать ко мне?
В голосе Смирнова явно улавливались тревожные нотки…
— Ну… где-то около часа…
— Жду!
В трубке щелкнуло. Вершинин, пощипывая бородку, задумался: «Что означает это сухое «жду»? Раньше бы Смирнов сказал: «Жду вас, Станислав Васильевич…»
Уже сидя в «эмке», профессор не переставал гадать: «Что приключилось? Не связан ли этот вызов с институтом…»
Занятый мыслями, Вершинин рассеянно глядел на длинные полосы зеленых насаждений.
— Не на фронт ли, товарищ профессор? — поинтересовался водитель, переключая скорость.
— Возможно, Вася!..
— Вы так часто вылетаете на фронт на консультации, хоть бы меня разок взяли!
— Обязательно возьму!
— Возьмете… Когда война кончится!
Станислав Васильевич, закурив, поглядел на спидометр: стрелка прыгала около восьмидесяти.
Разговор с начальником Главного военно-медицинского управления Смирновым был недолгим. Вершинин вернулся озабоченный и тотчас ёызвал Лаврова.
Игорь застал профессора сосредоточенно рассматривающим огромную карту, занимающую едва ли не всю стену кабинета.