Генерал Том Пус всегда одет по последней моде, с чрезвычайным вкусом, и, так как его микроскопическая особа сложена очень хорошо, то портные, самые модные, соперничают в работе на него, и надобно сказать по правде, что он делает честь их искусству. Домашние уборы генерала стоят большого любопытства, почти не меньше того, какого стоит сам он. Все вещи для его употребления очень великолепны: постели его позавидовала бы волшебница Маба, царица жуков; кресла, диваны, туалет, бюро, ковры, обои — везде черное дерево, палисандр, бархат, шелк, газ и золото; серебряные, с позолотой, подсвечники на его камине сделаны, кажется, по образцу тех светильников, которыми дети украшают маленькие часовни, делаемые ими на дверях в Троицын день; шпага генерала может служить зубочисткой для Гулливера, трости его (у него собрано их много и очень хороших) меньше пера, которым я теперь пишу. Войдя к нему, перенесенный вдруг в эту особенную жизнь, думаешь, что видишь сон и что вошел в волшебный дворец маленького духа из «Тысячи одной ночи»! А карета, лошади, кучер, лакей! Кто не видал всех этих чудес, тот не видал ничего. Щегольской кузов, превосходно навешенный, с украшениями из чистого серебра, обит внутри богатыми шелковыми материями, украшен галунчиками; в окнах венецианские решетки с дорогими стеклами; цвет кареты лазоревой, приятно перемешанный с белым и алым.
На дверцах кареты гербы генерала, Британия и богиня свободы в двойном щите, поддерживаемом львами, английским и американским, вверху восходящее солнце, окруженное знаменами обеих наций; девиз щита «Marchons en avant!», «Пойдем вперед!» Верх кареты алый, с бахромой из серебра и из шелка, а посредине вышиты, серебром, гербы Америки; под ними венки дубовый и лавровый. Сбруя, достойная экипажа, набрана с совершенным вкусом из прекрасной черной кожи с серебряными украшениями; во многих местах вырезаны гербы генерала. Упряжка казалась сделанною нарочно для кареты и для знаменитого господина, которому она принадлежала. Запряжка эта составляется, в важных случаях, из четырех самых маленьких клеперов, живых, резвых, красивых, ростом около аршина с четвертью. На кучере и лакее ливрее голубая, с серебряными галунами и аксельбантами, штаны из алого плюша, белые чулки с подвязками и пряжками из серебра, треугольная шляпа и парик белый, бумажный, причесанный по моде, принятой английскими вельможами. Полный экипаж — карета, сбруя и клеперы — стоил не меньше 2000 рублей серебром. Надобно видеть генерала, сидящего величественно, как на троне, в этом лилипутском экипаже, отдающего в дверцы кареты, направо и налево, с комической важностью, ласковые поклоны многочисленной толпе, которая окружала его, как будто любимого царя, проезжающего посреди своих подданных. Том Пус проехал уже главные области Америки, Англию, Францию, Бельгию, и проезд его везде был торжество. Государи, принцы и вельможи осыпали его лестными доказательствами своей щедрости; кабинет его, где собрано все его богатство, часы, галантерейные вещи, шпаги, камни, табакерки, лорнеты, перстни, сувениры и проч., настоящий музей любопытных драгоценностей! Королева Виктория особенно интересовалась его маленькой особой и много раз желала видеть его; дети, воспитанники национального института, королевской военной школы из Челзея, посетили генерала в его доме. Это войско Лилипутцев состояло из 300 маленьких мальчиков, с их оружием и знаменами, под начальством полковника.
Генерал Том Пус был приветствован всеобщим салютованием и отвечал на него ласково, хотя был приметно удивлен, видя этих маленьких солдат, расставленных вокруг дома. После многих песен, он просил роту спеть вместе с ним «Боже, царя храни», народный гимн Англичан. Несколько месяцев спустя, его превосходительство пригласил детей королевской воспитательной школы в Гренвиче, сделать ему честь посетить его. Они пришли к нему шеренгами, под командою офицеров, и составили корпус из 800 молодых людей, которым приятно было смотреть на этого милого и миниатюрного героя. Том Пус, говорит один из самых оригинальных писателей нашего времени, чрезвычайно ловок и проворен; он протанцевал пред Английской королевой оригинальный танец, не походивший ни на польку, ни на мазурку, ни на что-нибудь известное. Этот танец, очевидно, изобретен был самим Томом Пусом, и никто не будет танцевать его после него. Я скажу еще об упражнении, к которому он имеет явное пристрастие: дело ни больше ни меньше, как в том, чтоб подражать положению прекрасных статуй греческой древности, или представлять, положением тела и движением рук, известные сцены из древней истории. Видели его также на круглом столе, представляющего, одно за другим, сражение Давида с Голиафом, борьбу гладиатора, Сампсона, потрясающего столбы храма, Геркулеса, ниспровергающего Немейского льва. Я думаю даже, прости Господи, что его хотели просить подражать Аполлону Бельведерскому, что он и исполнил бы с таким же послушанием и чудным успехом, ежели бы снисходительная королева не позаботилась, что подобная усталость будет слишком опасна для его слабого здоровья, и не сократила сцену, которая начала становиться тягостно-длинною. Мне лучше нравится Том Пус, когда он опять становится джентльменом, вынимает часы, говорит вам, который час, предлагает вам лепешечки, табаку или сигару, и все это соразмерное с его ростом. Люблю также видеть, когда он садится на свое золотое кресло, скрестивши ноги, и смотрит на вас почти насмешливо; тогда-то он забавен. Кроме того, он неподражаем тогда, когда не подражает ничему: его оригинальность, сверх того, не стоит больших усилий; ему не нужно трудиться для того: стоит только показаться, и никто не похож на него.