И так вот карлы возвратились в Европу, и особенно во Францию. Как случился этот новый переворот в истории карлов? Несколько минут вашего внимания достаточно будет для того, чтобы я мог показать вам причину этого переворота.
Вы видели, в картинах того времени, размалеванного карлу с тюрбаном на голове. Понимаете ли? Европа заняла у Азии моду на карлов, и вот короткая история этого переворота. Здесь, только на несколько страниц, я попрошу у вас позволения придать моему повествованию тон более серьезный, потому, что я стану беседовать с вами о происшествиях столь важных, что неприлично писателю говорить об них слегка, даже маленьким читателям ваших лет; итак, потерпите немного; а в награду за внимание к словам моим, я обещаю вам говорить, после, о вещах забавных и даже очень забавных.
В половине средних веков, явился монах, долженствовавший произвесть один из самых величайших переворотов, которые случалось людям видеть. Человек этот, одетый в бедное платье из толстой шерстяной материи, обутый в одни только сандалии, проходил Европу с распятием в руке; а на пути его теснился народ толпами, и шел за ним. Оставляли города и деревни, и он увлекал за собою к Парижу массы людей, которые увеличивались более и более. Кто был этот человек, и какими волшебными словами он мог поднять все народы на пути своем? Слова его были очень просты и вместе красноречивы, он говорил им о Сыне Божием, сделавшемся человеком, рассказывал об Его благодеяениях и жертвах, указывал на Него, умирающего на кресте для того, чтобы искупить мир от первоначального греха. После, когда видел их растроганными признательностью и любовью, он напоминал им, что гроб их Господа, запертый в Святом Граде, был во власти неверных, и повествовал о бесчисленных обидах и жестокостях, претерпеваемых идущими в Иерусалим, на поклонение гробнице Искупителя. «Оставите ли вы этот божественный гроб, — восклицал он, — в руках поклонников Магомета, потерпите ли еще долее, чтобы ваши братья захвачены были в неволю, ограблены недостойными хищниками, поруганы неверными тиранами, когда они идут в святое странствование, на поклонение гробу Господа нашего Иисуса Христа! Восстаньте, христиане, пойдемте на восток освобождать Святой Град! Богу так угодно». И бесчисленная толпа, воспламененная священным жаром, волновалась, как один человек, восклицая с Петром-пустынником: «Богу так угодно!..» Свидетели этого великого движения, короли, князья и вельможи, также взволновались, собрались вместе, чтоб рассуждать, что им должно было предпринять, и, когда власть главы Западной Церкви стала поддерживать увещания Петра-пустынника, тогда государи воскликнули так же, как народ: «Богу так угодно!..» Весь Запад, под предводительством славных полководцев, поспешил на Восток. В знак соединения и залог их верности, союзники носили на груди крест, отчего они назывались крестоносцами, а этот великий поход крестовым. Я не стану говорить вам о славных происшествиях, больших сражениях и подвигах, ознаменовавших эту эпоху, обильную чудесами: вы читали поэму «Освобожденный Иерусалим», внушенную бессмертному Торквато Тассу удивлением к великим деяниям предков, и знаете все, что есть в этой эпохе поэтического. Довольно! Я возвращаюсь к моему предмету.
Война, несмотря на несчастия, которые она влечет за собою, более еще торговли просвещает и, так сказать, приводит в соприкосновение народы, заставляет их узнавать друг друга, уничтожает предрассудки, делает необходимым беспрестанный размен мыслей; знакомит с разными языками, изменяет нравы и передает, от одного народа к другому, науки, искусства, художества и рукоделия, свойственные каждому из них. Таким образом, владычество человека увеличивается.
Такое следствие войны стало еще ощутительнее после крестовых походов: впервые увидели в Европе кашемировые шали, персидские ковры, парчовые платья, ткани, в которых золото соединялось с шелком; роскошные оружия, называемые дамасскими по имени города Дамасска, где их делают, вошли в употребление; некоторые из кушаньев, употребляемых в Азии, показались на столах европейских. Мы приняли даже некоторые из их мод: увидели рыцарей, наряженных в долгое восточное платье и даже в чалму, на которой крест заменял полумесяц. Наконец, посреди этих чужестранных мод, вошли в моду и карлы.
У королей и принцев были карлы, и вельможи, разумеется, хотели иметь их. Это обыкновение продолжалось, с большею или меньшею силою, даже до царствования Людовика XIII, который был последний из французских королей, имевших карлу. Но, по странному вкусу, чем хуже и безобразнее были карлы, тем больше были они в моде: казалось, что вельможи того времени старались выказать еще больше свое физическое превосходство, ставя возле себя, для противоположности, существа безобразные.