Она была совсем девчонкой, когда кацапские солдаты приезжали в их село, как хозяева. Хватали жителей, которых потом никто не видел. И этот Василь какой-то странный, даром что с Полтавы. Оборотистый, как польский коммивояжёр. Но гроши не пахнут. Леся живо подхватила несколько переданных ей сотенных купюр и накладную. Почему только на Восточной Украине разрешили кооперативы? Почему им не дают? Злоба душила хозяйку, потому она не обратила особого внимания, когда гость попросился сходить в отхожее место.
Чуйка не подвела. Не может одна худощавая чернобровка столько навалить свежих говен. Да, работа контрразведчика не так проста, каковой кажется со стороны и вовсе неромантична. Приходится копаться в содержимом толчка. Человека три в схроне, а схрон искусно спрятан. Потому что хозяйка ползала в погреб и его приглашала, вытащить куски копченого мяса. Прикрытие потребительской кооперацией сработало «на отлично». Западенцы были людьми жадными и недалекими. Хорошие цены тут же делали их сговорчивыми. А сдобрив сделку самогоном, еще и не в меру разговорчивыми. Разве что печень страдала. Да и не любил выходец с Полтавы крепких напитков.
— До виджения, паночка, — улыбнулся во все тридцать три сличный фацет.
— Прощавайтэ, хлопчики.
Леся некоторое время смотрела вслед грузовику с нездешними номерами, затем осторожно дворами побежала в центр села, где стояла униатская церковь. Оплот местного сопротивления.
Шофер, суховатый мужик с узловатыми руками, не глядя на Василия, спросил:
— Что так скоро?
— Там. Человека три.
— Ой-на-на!
Сергей Адронати был родом из Одессы, но давно служил в Севастополе. Его им выделили, как знатока «коммерческих операций», да и одесский говор грек не забыл. Так что нисколько не походил на москаля-кацапа. Василий своим пшеничным цветом волос и рязанской физиономией не мог тягаться с Серегой в общении с западенскими селюками. А здесь еще и близость польской границы сказывалась. Язык иногда понимать было еще сложнее. Суржик, сдобренный чужими словами. Сказывалось долгое венгерское и польское владычество.
— У сельсовета с Гришкой встретимся, там и покумекаем.
— Видел? Проследил?
Кудрявый и нахальный Гриша Мыско был своеобразным «сыном полка» их отдела. Своенравный и плохо знакомый с дисциплиной, он частенько находился на грани вылета из оперативного отдела. Но парень шустрый и совершено не походивший на сотрудника органов отлично вписался в операцию.
— К попу местному бегает жинка.
— Ясно, — у Адронати заблестели глаза.
— Будем брать схрон? — оживился Василий.
— Только осторожно. Когда гадам приспичит.
— Поп?
— Пусть МГБ занимается. Нам главное ячейку взять и хозяюшку.
— Хороша жинка, — вздохнул любвеобильный Гриша. — Жаль дуру.
— Ничего, — Сергей включил первую передачу и осклабился, — в Сибири тоже жизнь есть.
Когда ты скорбно сидишь на очке и тебя внезапно хватаю за шкирку, одновременно зажимая рот, то тебе явно не до веселья. Так со спущенными штанами и обтруханными ногами группа захвата взяла одного из «самостийников». Второй вышел искать первого и был повязан у сарая, где возились свиньи. Здоровый оказался, матерый бычара. Пришлось крепкому и жилистому Адронати утихомирить бандеровца ударом пистолета по виску. А вот третий схронщик оказался самым беззаботным. Его взяли внизу спящим. Видимо, бандиты никак не ожидали, что будут их искать. Самое эффективное человеческое качество для спецслужб — это банальная зависть. Рано или поздно кто-то что-то заметит и вспомнит былую обиду. Сколько так сгинуло в исторической безвестности народу, никто уже не скажет.
Но оперативной группе «Дрогобыч» было все равно. Они верили, что освободив эти земли от нечисти, способствуют окончательному установлению лучшей в мире советской власти. Ради этого были готовы лежать на мерзлой земле, ожидая часа, когда скрипнет в сортире дверь, а затем бесшумно подойти сзади, дернуть отпиленный заранее задник. Затем связанные тела тащили на околицу, подталкивая обезумевшую от страха Лесю к вынырнувшему из темноты странному приземистому автомобилю. Первые выпуски военного образца «ЛУАЗа» в осеннем камуфляже были целиком отданы в распоряжение Прикарпатского округа. Этот неприхотливый вездеход везде пойдет.
— Не пищи! — толкнул вбок женщину Василий.
Та с кляпом во рту не могла ответить, с ужасом ожидая пытки, а затем изнурительную смерть. Именно так ее побратымы поступали с попавшими в полон кацапами. Никому не было пощады. Ни солдатам, ни комсомолкам учительницам с Донбасса и даже фельдшериц, лечивших их же односельчан, убивали долго и вдумчиво. Отрезали груди, отрубали ноги и руки, вспарывали животы. Древнее зло пришло с глубин веков, пожирая неокрепшие души и напрочь уничтожая тонкий налет цивилизованности. На самом деле эти старинные русские земли захватило варварство. И оперативники были уверены, что уничтожая ее носителей, вернут города и села к нормальной жизни. Где не надо прятаться по ночам, где ты можешь свободно говорить на любом из языков Советского Союза, не боясь, что тебе посчитают не «своим» и злобно накажут. Эти бойцы боролись за настоящую свободу. Волю духа и разума.