Входит новая горничная, этакая разбитная крестьянка.
Горничная. Я ваша новая прислуга. Я должна отвязать вам правую руку, чтобы вы написали заметку в «Фигаро».
Леон (все еще во власти негодования). Да-да… Они еще увидят, из какого я теста! Я им все выскажу!
Горничная (развязав веревку и показывая ему ручку). Вот ваша ручка. Снять колпачок?
Леон (только сейчас рассмотрел ее по-настоящему). Какая милашка! Подожди, не все сразу. (Встряхивает затекшую руку.) Даже не знаю, смогу ли я сразу писать. Вы не могли бы отвязать мне заодно и левую руку, чтобы я растер правую?
Горничная (непреклонно). Ни в коем случае. Мадам велела развязать только одну руку.
Леон. Но вы же видите, я не могу удержать ручку. Может, вы сами разотрете мне пальцы?
Горничная (растирая). Так?
Леон. Спасибо, дитя мое. У вас доброе сердце. В наши дни это такая редкость. Эмансипация открыла перед женщиной одну дверь — секса и наглухо закрыла другую — человеческой доброты. Ой!.. Возьмите вы ее лучше в ладони. Так мне будет приятнее.
Горничная. Мне тоже. А то у меня после стирки руки совсем заледенели. А что вы такого натворили, что вас поставили к позорному столбу?
Леон (пожимая плечами). Да ничего. Сами знаете, много ли требуется сегодня, чтобы тебя затравили! Достаточно отклониться от генеральной линии… А у вас и вправду руки как ледышки. Вы не могли бы засунуть мою ладонь к себе под мышку? Это ведь самое теплое место.
Горничная (выполняя его просьбу). Пожалуйста. Если это вам поможет. Так лучше?
Леон. О да, гораздо.
В наступившей тишине между ними возникает нечто вроде интимной близости.
Горничная. Ну как, проходит?
Леон (прочувствованно). Приливает… То приливает, то отливает. (С нежностью.) Прямо мурашки по коже.
Горничная (невозмутимо). Ага. Только не надо гладить мою грудь.
Леон (удивленно). Разве я пошевелил пальцами?
Горничная. Еще как пошевелили.
Леон. Так и есть — мурашки! Это получается совершенно бессознательно. Вы уж меня простите, мадемуазель, но какой спрос с бедной, больной руки?
Горничная (в глубине души польщенно). Ой, ну что вы! Подумаешь, какое дело. (С восхищением.) Как вы красиво говорите!
Леон (скромничая). Это моя профессия.
Горничная. Наверно, надо быть здорово образованным, чтобы писать в журнал?
Леон. Не то слово.
Горничная. Я тоже хотела выучиться. Без культуры нынче пропадешь! Решила пойти воспитательницей в детсад, да вот провалилась на вступительных экзаменах. Завалила тригонометрию.
Леон (несколько удивившись). Это что же, теперь надо сдавать тригонометрию, чтобы поступить воспитательницей в детский сад?
Горничная. И философию тоже. Мне достался Кант. Связь между категорическим императивом и свободой выбора. А я в этом ни бум-бум. Мне бы в саду с детишками возиться. Я ведь четырех малышей моей сестры воспитала, пока она там на своем заводе пропадала. Так что у меня бы получилась. Если бы я, конечно, разобралась с этим Кантом. Придется теперь на будущий год опять сдавать. Если мадам позволит, буду готовиться вечерами.
Леон. Могу ли я предложить вам свои услуги? Для меня, знаете, Кант — все равно что друг-приятель. Мне иногда сдается, что не он, а я открыл этот категорический императив.