Это в начале 1730-х только верхушку Долгоруких наказали за оппозицию Анне Иоанновне, да и то лишь ссылкой и опалой. А вот во время массового «долгоруковского процесса» 1739 года березовский воевода Иван Бобровский был осужден на смертную казнь только за то, что в сибирской ссылке в Березов делал Долгоруким незначительные поблажки. Осужденного ранее Василия Долгорукого привезли из его заключения в Соловках, объединили в одном процессе с родней и тоже казнили. Вновь привезли для следствия уже заточенную ранее Ушаковым княгиню Юсупову и снова выбивали из нее показания «в умысле погубить императрицу». Князя Белосельского доставили из ссылки к новому розыску, услав затем на более строгий режим содержания в Оренбург. И таких повторных процессов с 1738 года в российской истории сыска было достаточно. Тайная канцелярия окончательно вышла из временного забвения после Петра I, окрепла новой силой, ощутила свое могущество при новой власти и получила сигнал к новым преследованиям инакомыслия.
Так же по ночам по питерским улицам колесили закрытые кареты Тайной канцелярии, свозя в Петропавловку арестованных по домам «государственных злодеев». Так, сам Ушаков и его подручные освоили метод ареста и пыток прислуги для получения показаний на их высокопоставленных хозяев. Так, по оговору под пытками его слуги будет арестован кабинет-министр Волынский, князь Дмитрий Голицын и другие репрессированные канцелярией деятели российской элиты тех лет.
А вот пример борьбы с коррупцией. Из числа самих высокопоставленных сотрудников Тайной канцелярии в эти годы аннинских репрессий пострадал только лишь один человек. Это был глава ее московской конторы Каза- ринов, поставленный на эту должность еще при Петре I и восстановленный поначалу в ней Ушаковым. Он лишился должности и попал под следствие по причине откровенного злоупотребления служебным положением, выявленных фактов взяток ему со стороны подследственных и махинаций с конфискованным имуществом. Этот служака был изгнан из Тайной канцелярии.
Заметим, что историки Тайной канцелярии отмечали еще одну знаковую черту деятельности этой службы: ее полную неподконтрольность праву. Это как раз то, о чем писал Никколо Макиавелли, считая, что даже силовое подавление оппозиции государю должно быть облечено в формы написанного этим же государем закона. В период Анны Иоанновны (как, впрочем, и всегда) в Российской империи силового воздействия сыска на народ было предостаточно. И это в целом было в рамках закона. Правовая сторона деятельности Тайной канцелярии действительно ничем не была регламентирована.
Указ Анны Иоанновны о воссоздании сыска определял только цели существования этого органа, а действующее на тот момент уголовное «Уложение Алексея Михайловича» (1649 г.) только ограничивало круг государственных преступлений, которыми канцелярия должна была заниматься. Весь же внутренний процесс (по старой формуле: донос — арест — допрос — пытка — приговор) строился самой Тайной канцелярией по традициям (по праву прецедента) и по написанным самим генералом Ушаковым внутренним инструкциям-указаниям. В целом таково было реальное отношение к закону в Российской империи времен царицы Анны Иоанновны.
Была одна особенность новой канцелярии, которой мы не найдем ранее в черновых вариантах приказов и в первом петровском варианте тайной полиции.
Впервые эта система политического сыска применена в России для организации расправы с династическими соперниками правящего монарха. При этом, в отличие от уничтожения Петром Великим старорусской оппозиции и следствия о побеге за границу царевича Алексея, в архивах Тайной канцелярии историки находят не явные свидетельства вскрытия очевидных антиправительственных заговоров, а нередко созданные следствием очень сомнительные дела.
Если известный заговор царевича Алексея (сына Петра I) был взят под особый контроль высших лиц (но все же он был реальным заговором — имелась тайная группа не последних в государстве людей с планом смены режима), то в архивах Тайной канцелярии императрицы Анны остались уже явно сфабрикованные^ придуманные для нужд власти заговоры.
Достаточно вспомнить самое показательное из таких дел — расследование «измены» офицера Шубина, бывшего любовника дочери Петра Великого Елизаветы. Его арест и пытки в Тайной канцелярии позволили вырвать признание в несуществующем заговоре неких сил, собирающихся возвести на престол взамен Анны Иоанновны кого-то из других претендентов, а здесь в те годы особенно подозревали в этом прямую наследницу — дочь Петра Великого и будущую императрицу Елизавету Петровну.