В те далекие годы юридическая граница между политическими и уголовными делами еще не была прочерчена, поэтому Тайная канцелярия по системе «Слово и дело» ведет и уголовный розыск по особо важным и крупным делам. В этих же застенках допрашивали таких известных обычных уголовников, как Иван Осипов (Ванька Каин).
Бывший разбойник Ванька-Каин очутился в Москве, явился в Тайную канцелярию и объявил, что он сам вор, знает других воров и разбойников не только в Москве, но и в
других городах и предложил свои услуги к поимке преступников. Предложение Ваньки-Каина было с удовольствием принято, ему было присвоено звание доносителя сыскного приказа, а в распоряжение ему дана военная команда. Выдавая и ловя мелких воришек, он укрывал крупных воров. Он, преследуя раскольников, вымогал у них деньги. Иван даже открыл у себя игорный дом, не останавливался и перед открытым грабежом. Вся система сыска была у него на откупе и потворствовала его проделкам. Под покровительством Ваньки-Каина число беглых, воров, мошенников, грабителей и убийц увеличивалось в Москве с каждым днем.
Случилось так, что весной 1748 года в Москве начались повсеместные пожары и разбои. В паническом страхе жители Москвы выбирались из домов, выезжали из города и ночевали в поле. В Москву послан был «с командой» генерал- майор А.И. Ушаков, под председательством которого была учреждена особая следственная комиссия. Во время трехмесячной работы этой комиссии Ванька-Каин продолжал мошенничать и грабить, но уже не так свободно, как это он делал прежде. Подчиненные Ушакова, предупреждая поджоги, ловили всех подозрительных людей и приводили их не в Тайную канцелярию, а в комиссию. Поэтому вскоре стали мало-помалу раскрываться проделки Ваньки-Каина. Убедившись, что вся московская полиция была в заговоре с ним, бывший денщик Петра I, преемник Ушакова, генерал-полицмейстер Алексей Данилович Татищев ходатайствовал об учреждении по делу Ваньки-Каина особой комиссии. Заметим, на этом посту, который он занимал до самой смерти, Татищев добился полной самостоятельности: генерал-полицмейстер стал подчиняться непосредственно императрице, а его требованиям должны были оказывать всяческое содействие.
Комиссия эта просуществовала с 1749 по 1753 год, когда дело Ваныси-Каина передано было в Тайную канцелярию, весь личный состав которой за это время переменился. Дело тянулось до июля 1755 года. Первоначально Ванька-Каин был приговорен к смертной казни, но по указу Сената наказан кнутом и послан на каторгу, сначала в Рогервик, а потом в Сибирь (напомним о предписании Елизаветы Петровны 1744 года, приостановившим смертную казнь, которая была заменена политической смертью и ссылкой).
Принято считать, что обычная или «административная» полиция была создана еще при Петре Великом, но была еще не так развита и занималась только мелкими уголовными делами. Реальное объединение политического и уголовного следствия по значимым делам в рамках Тайной канцелярии свойственно многим первым спецслужбам разных стран XVIII века, поскольку политический сыск в ту эпоху еще не был отделен от криминального. Поэтому в архивах следственные дела все перемешаны: здесь и дела профессиональных грабителей, и заговоры среди государственной элиты против императрицы, и безумный крестьянин из-под Киева, назвавшийся в очередной раз спасшимся царевичем Алексеем Петровичем. И даже такие «государственные преступники», как 20-летний дворянин из Литвы Мартин Скавронский, вина которого состояла в рассуждении на тему «Что бы я делал, если бы вдруг стал царем российским».
Здесь же мы видим интересное дело по обвинению организаторов первой в России рабочей забастовки чисто экономического характера. Так, забастовали более тысячи рабочих Московского суконного двора у Каменного моста. Их выбранные представители (с ходатайством к царице) Дементьев и Егоров переданы в Тайную канцелярию. Там же они позднее скончались после допросов.
Аксель фон Мардефельд (1692— 1748), прусский посланник в России и современник царицы Анны в 1740-х годах, составит в Берлине «Записку о важнейших персонах при Дворе Русском» по приказу прусского короля Фридриха II. Так вот, он упоминает о пяти тысячах российских гражданах, погибших при допросах в Тайной канцелярии. Другие не столь известные иностранные мемуаристы того времени, менее дружелюбные по отношению к России, называют цифры на порядок больше.
Россия на протяжении нескольких лет жила в ужасающей атмосфере насилия, страха и доносов, которые переставали считаться чем-то постыдным, что необходимо было скрывать. Лишь немногие смельчаки, как граф Платон Иванович Мусин-Пушкин, обвиняемый в недонесении по делу о заговоре Волынского, имели смелость заявлять на допросе в ведомстве Ушакова: «Не донес я потому, что не желаю быть изветчиком!» Вот эти благородные слова стоили ему отрезанного языка и ссылки в Соловецкий монастырь.