В целом остается неизвестным, знала ли просвещенная и добрая царица Елизавета Петровна о том, как ее верный слуга генерал Ушаков лично выбивал из «заговорщиков» показания на нее и что она думала об Ушакове как о человеке.
Но «слуга Отечества» сгодился и в ее царствование, хотя он и был уже в почтенном возрасте, но продолжал руководить Тайной канцелярией и при новой государыне до самой своей смерти в 1746 году. Гений и одновременно злодей, настоящий профессионал русского тайного сыска, служащий нескольким властям, в том числе и тем, с кем яростно боролся во время нахождения их в оппозиции. Эта личность — очень характерная и яркая для века восемнадцатого, безумного и мудрого.
Бывший солдат петровского гвардейского полка, в дальнейшем ставший генералом и графом, Андрей Иванович Ушаков представляет в российской истории новый тип главы тайного сыска. А конкретно — отчасти как отдельной и независимой политической фигуры в череде постоянных переворотов, но при этом готовой
переориентироваться на службу новой власти мгновенно по требованию момента.
Принято считать, что в эпоху Елизаветы российские нравы несколько смягчились. Эта императрица, как известно, на время вводила даже мораторий на исполнение смертных приговоров. Однако машина «Слово и дело» продолжала свою безжалостную «деятельность», а Тайная канцелярия по-прежнему искореняла крамолу в государстве своими привычными методами.
ПЕРВЫЙ БРИТАНЕЦ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ?
В четверг 7 июня 1733 года британский корабль бросил якорь вблизи Кронштадта. Капитан Коттерел отправился с докладом в гавань, на борт к русскому адмиралу Томасу Гордону...
На борту этого корабля находился англичанин Фрэнсис Дэшвуд, будущий барон Ле Деспенсер — первый британский турист, прибывший в Российскую империю в восемнадцатом веке. Дэшвуд прославился несколько позже, когда опубликовал свои записки о России.
Что заставило Дэшвуда отправиться в далекую и малоизвестную страну?
Будущий член палаты общин британского парламента Фрэнсис Дэшвуд (1708—1781) был сыном сэра Фрэнсиса Дэшвуда (старшего) и его второй жены Мэри Фейн, дочери графа. Знатное происхождение позволяло получить британцу хорошее образование. Юноша посетил в 1726 году Францию, а через три года Италию. Дэшвуд отправился в Россию вместе с чрезвычайным посланником при петербургском дворе бароном Форбсом (позже этот дипломат прославится участием в англо-русском торговом договоре).
Дэшвуд, по мнению некоторых историков, специально собирался посетить Россию как турист, «движимый любознательностью». Пробыв в Кронштадте и Петербурге около месяца, он тем же летом через Данциг (нынешний польский Гданьск) и датский остров Борнхольм вернулся на родину, привезя в Лондон в своем портфеле донесение посланника Форбса. Журнал своих наблюдений он назвал так: «Дневник пребывания в С.-Петербурге в 1733 году».
Интересно, что из текстов записок Дэшвуда не видно, чтобы он до своей поездки интересовался Россией и русской столицей. Нигде мы не замечаем ссылок на какую-либо литературу о России. Единственное упоминание — о книге Бергиуса «Историко-богословский опыт о состоянии Московской церкви и религии». Лишь его личные наблюдения и общение с британцами, жившими в Петербурге, а также контакты с другими европейцами — вот главные источники информации для Дэшвуда. Он был общительным и открытым для современников. Так, среди новых знакомых в России оказались его соотечественники: командир Кронштадтского порта адмирал Сандерс, коммерсант Майер, кораблестроитель Най. Голландский хирург на русской службе Горн также стал его приятелем.
Не владея русским языком, Дэшвуд не имел возможности общаться с русскими людьми. Поэтому он всегда осторожен в оценках сведений, полученных из вторых рук. В Петербурге англичанин старался описывать то, что видел лично, своими глазами. В противном случае он воздерживается от рассказа о том или ином факте. Очень характерной была такая цитата о финансах: «Поскольку я не имею ни малейшего понятия об этой сфере русской политики, то вынужден данную тему оставить...»
Считается, что помимо устных источников Фрэнсис Дэшвуд явно располагал, по крайней мере, одним письменным источником, из которого он получил сведения о составе и численности подразделений русской армии. Возможно, этот список он получил от кого-то из европейцев, занимавших высокое положение в русской армии.