Преемники господина де ла Рейни приумножили славу этого чуда, хотя оставили о себе славу двусмысленную. Например, об Антуане де Сартине, возглавлявшем полицию уже в XVIII веке, с 1759 по 1774 год, при Людовике XV, тот же Видок в своих "Записках" пишет с нескрываемой насмешкой:
"Не знаю, каких сыщиков имели при полиции гг. Сартин и Ленуар, известно только то, что во времена их администрации ворам была, что называется, лафа, и их водилось немало в Париже. Главный начальник полиции мало заботился о том, чтобы остановить их подвиги, это было не его дело; только он не прочь был познакомиться с ними и от времени до времени заставлял их забавлять себя, если знал их за людей ловких и искусных в ремесло" 59.
59 Записки Видока, начальника Парижской тайной полиции. Пер. с фр. В 3 тт. Киев: Свенас, 1991. Т. 1. С. 79.
Согласно рассказу Видока, Сартин поддерживал славу возглавляемой им полиции весьма своеобразным методом. Например, он мог призвать к себе опытных воров и сообщить им, что в Париж прибыл богатый иностранец. И не просто сообщить, но и приказать... обокрасть его! По словам главного полицейского, такая кража поддержит славу парижских уголовников. Украденные вещи воры, естественно, приносили генерал-лейтенанту Сартину. Далее действие развивалось следующим образом. Обворованный иностранец обращался в полицию – и буквально через четверть часа получал украденные вещи назад. Естественно, восхищению иностранца такой оперативностью не было предела – и не было предела славе парижской полиции.
Видок утверждает также, что в бытность Сартина начальником парижской полиции, искусные воры являлись желанными гостями в великосветских салонах.
Здесь они демонстрировали свою ловкость, а знатные дамы и господа в восхищении аплодировали им. Зачастую титулованные особы ходатайствовали об освобождении преступников из тюрьмы – именно по причине удивительного таланта.
В то же время нельзя не отнять у Антуана де Сартина и организационных способностей. При нём умножилось число масляных уличных фонарей. При нём же невероятно возросло число тайных полицейских информаторов – как из уголовников, так и добропорядочных граждан. Правда, использовал он этот ресурс гораздо чаще в политических целях, нежели в целях борьбы с уголовной преступностью. Рассказывают, что однажды Сартин гордо сказал королю:
– Сир, если на улице останавливаются поговорить трое парижан, уверяю вас: один из них – мой человек.
Ему же, кстати, принадлежит и знаменитый афоризм "Ищите женщину!" ("Cherchez la femme"). Он имел в виду, что за каждой тяжбой и за каждым преступлением всегда можно найти женщину, которая являлась вдохновительницей.
Так или иначе, Сартин стал такой же легендой парижской полиции, как и Рейни. Легендой, естественно, дореволюционной. В то время, когда Видок решил обратиться к господину Анри с предложением своих услуг, о Сартине ещё ходили легенды – и среди преступников, и среди полицейских. Но время уже было иное.
Революция внесла свои правки и в дело охраны общественного порядка. Пост министра полиции с 1799 года занимал бывший якобинец, а затем – бонапартист Жозеф Фуше. При нём также больше внимания уделялось политическим преступлениям (заговорам и покушениям), нежели уголовным.
Первые дела агента Видока
Префектом Парижской полиции в момент обращения Видока был барон Этьен Дени де Паскье. Именно он должен был дать Анри, начальнику II полицейского управления, разрешение на сотрудничество с "королём каторжников" Эженом Франсуа Видоком. И разрешение было получено. Заключённому тюрьмы Лафорс об этом сообщил сам господин Анри в своём кабинете на Малой улице Св. Анны.
Видока освободили из тюрьмы в обмен на сотрудничество – но не помиловали.
Само освобождение было обставлено как очередной побег из-под ареста. Приговор за побеги, за прочие преступные деяния, бывшие и не бывшие в действительности, оставался в силе. В любой момент власти могли отправить его на много лет в каторжную тюрьму или на галеры.
Но Видок был убеждён в том, что Анри, славившийся проницательностью и искусством разбираться в людях, прозванный парижскими уголовниками "Злым гением" (или "Злым роком") именно за эти качества, – что этот полицейский прозорливец поверил ему, поверил в искренность намерений Видока. И он взялся за новое для него дело с прежней энергией и решительностью.