90 Там же.
Вот тут я бы хотел вернуть внимание читателя к временам молодости Эжена Франсуа Видока – временам, когда он, возможно (это лишь гипотеза), выполнял разведывательные миссии в австрийской армии. Судя по тому, что Липранди занимался не уголовным сыском, а именно разведкой, можно предположить, что Видок делился с ним не только опытом в раскрытии уголовных преступлений.
Может быть, биография русского офицера окажется косвенным свидетельством разведывательной деятельности молодого Видока. Но – опять-таки, это всего лишь предположение.
И.П. Липранди окончательно вышел в отставку генерал-майором. В 1840 году он поступил на службу гражданскую, став чиновником особых поручений при министре внутренних дел Л.А. Перовском. На этом посту он навеки загубил репутацию – в глазах и современников, и потомков. Профессиональные качества И.П. Липранди в создании агентурных сетей оказались востребованы правительством исключительно в деле политического сыска. В роли чиновника по особым поручениям МВД он занимался и преследованием сектантов-старообрядцев, и сообществами вольнодумцев. Ему же было поручено наблюдение за кружком, который в 1848 году, под впечатлением революционных событий, сотрясавших Европу, был организован М.В. Буташевичем-Петрашевским. Это громкое дело, к которому, среди прочих, оказался причастен молодой Ф.М. Достоевский, по сути, было инспирировано Иваном Петровичем Липранди. Именно его докладная записка побудила власти арестовать петрашевцев и начать громкий судебный процесс. В записке чиновник по особым поручениям писал:
"Члены общества предполагали идти путём пропаганды, действующей на массы. С этой целью в собраниях происходили рассуждения о том, как возбуждать во всех классах народа негодование против правительства, как вооружать крестьян против помещиков, чиновников против начальников, как пользоваться фанатизмом раскольников, а в прочих сословиях подрывать и разрушать всякие религиозные чувства, как действовать на Кавказе, в Сибири, в Остзейских губерниях, в Финляндии, в Польше, в Малороссии, где умы предполагались находящимися уже в брожении от семян, брошенных сочинениями Шевченки. Из всего этого я извлёк убеждение, что тут был не столько мелкий и отдельный заговор, сколько всеобъемлющий план общего движения, переворота и разрушения" 91.
91 Липранди И.П. Записки. Мнение, представленное д.с.с. И.П. Липранди по требованию высочайше учреждённой комиссии над злоумышленниками. 17 августа 1849 г. // Русская старина. Ежемесячное историческое издание. Том VI. СПб, 1872. С. 77.
Дело закончилось вынесением неожиданно суровых приговоров: Петрашевский и ещё двадцать членов его кружка (в том числе, Достоевский) были приговорены к смертной казни. И приговоры, и мрачная инсценировка приведения их в исполнение (на осуждённых надели балахоны, привязали к столбам и лишь после этого прочли указ императора о помиловании) – всё это на долгие годы определило негативное отношение русского общества к Липранди.
Справедливо ли финал дела "петрашевцев" общественное мнение связывало с именем И.П. Липранди, сказать трудно. С одной стороны, он, как будто, был сторонником "мягкого" отношения к преступникам. С другой – жуткий маскарад исполнения приговора у меня лично немедленно вызвал в памяти семейную историю "испанских грандов" Липранди и маскарады ауто-да-фе, в которых принуждены были участвовать предки и родственники нашего героя.
Но это, впрочем, совсем другая история, далёкая от темы книги. Я же хочу ещё раз обратить внимание читателей на удивительный факт: оказывается, "первый сыщик Европы", до известной степени, способствовал становлению русской разведки и контрразведки, а также тайного политического сыска Российской империи.
Акцент Эркюля Пуаро
Помимо долгой и разнообразной жизни, которую природа и судьба подарили первому сыщику Европы, история и литература подарили ему много больше – подлинное бессмертие.
Начнём с творчества великих французских писателей – современников и знакомых Видока. Я уже говорил о каторжнике Вотрене – под этим именем Видок появляется в романах Оноре де Бальзака "Отец Горио", "Утраченные иллюзии", "Блеск и нищета куртизанок", входящих в цикл "Человеческая комедия". Вотрен не только внешне списан с Видока, но и во многом повторяет его судьбу. Это беглый каторжник, меняющий обличье от книги к книге, а в романе "Блеск и нищета куртизанок" переходящий на сторону правосудия и начиная бескомпромиссную