Его вопросы вызвали у Сондерса смятение. Незнакомец не просто поставил в центр следствия пресловутую сорочку, но и вынудил его самого, председательствовавшего на заседании, по сути, дезавуировать собственную версию. При этом настырный незнакомец никаких утверждений себе не позволял, он только задавал вопросы, на которые Сондерс вынужден был отвечать.
Пронырливые репортёры немедленно выяснили, как звали незнакомца: Игнациус Поллаки, суперинтендант зарубежного отдела частного сыскного бюро Чарльза Фредерика Филда.
Уже на следующий день газеты писали о нём больше, чем об остальных участниках процесса. Полицейские же и судья Сондерс изо всех сил стремились с ним встретиться, чтобы выяснить – какое задание этому "таинственному мистеру Поллаки" (так назвали его газеты) дал Чарльз Филд – старейший из лондонских частных детективов, а до того – самый опытный инспектор Скотланд-Ярда (между прочим, близкий друг Джонатана Уичера, о чём газеты тоже разузнали). Поллаки уклонялся от всяких встреч – до поры до времени. Газета "Бристоль дейли пост" высказывала предположение, что поимка убийцы его не интересует вообще.
Газета же "Фрум таймс" сообщила, что её репортёру известно о встрече Поллаки с Сондерсом и что на этой встрече Сондерс поинтересовался у Поллаки, не пытается ли последний выставить почтенного судью сумасшедшим? Как писала газета,
Поллаки ничего не ответил на этот прямой вопрос 111. Можно сказать, что, в отличие от Томаса Сондерса, у Поллаки было хорошее чувство юмора.
111 См. Саммерскейл К. Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл. М.: АСТ, 2010.
Скорее всего, инспектор Филд послал Поллаки не для того, чтобы раскрыть преступление, а для того, чтобы не дать совершиться новому преступлению: обвинению Джонатана Уичера в продажности, а Сэмюэла Кента – в причастности к убийству собственного сына.
Поллаки с этой задачей справился. Сондерс через несколько дней вообще прекратил судебное следствие и закрыл процесс. Газеты заговорили об окровавленной сорочке и оставили в покое Джонатана Уичера.
Таким было первое появление на публике Игнациуса Пола Поллаки. Согласитесь, достаточно эффектное. Наверное, добиться снятия обвинений в продажности с тогдашнего полицейского детектива было никак не легче, чем раскрыть убийство. А возможно, и гораздо труднее – ибо коррупция продолжала пронизывать правоохранительную систему, словно перейдя по наследству от "бегунов с Боу-стрит" к детективам Скотланд-Ярда.
Я хочу обратить внимание читателей на то, что Поллаки одержал победу именно в словесном поединке с обвинителем. Он не представил суду каких-либо доказательств невиновности своего коллеги Уичера. Он не вызвал свидетелей, которые под присягой подтвердили бы нелепость подозрений Сондерса. Нет, он просто задавал вопросы. На вопросы эти безотказно били в цель – раскрывали уязвимость позиции бредфордского адвоката. Вот об этой-то беспощадной, и в то же время, достаточно формальной логике я и говорил, имея в виду метод "пильпуль".
Но что же Джонатан Уичер? В 1864 году он, уже добровольно, ушёл в отставку и занялся частным сыском. А через год после этого (и через пять лет после того скандального расследования) случилось непредвиденное (для гонителей и начальников Джонатана Уичера).
В полицейский суд Троубриджа явился преподобный Артур Дуглас Вагнер.
Он руководил брайтонским платным пансионом Святой Марии (как пишет Кейт Соммерскейл 112, самым близким аналогом женского монастыря в англиканской Британии). Встретившись с судьёй, преподобный Артур Д. Вагнер сообщил, что пришёл по просьбе одной из пансионерок – Констанс Кент, которая поселилась в пансионе вскоре после ужасных событий в доме её отца. Глава пансиона сказал: Констанс попросила его передать судье, что она готова признать свою вину в убийстве брата – четырёхлетнего Сэвилла Кента.
112 См. Кейт Саммерскейл. Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл. М.: АСТ, 2010.
Слова священника Вагнера поразили судью, а затем и всех тех, кто слышал об убийстве на Роуд-Хилл. Констанс Кент призналась в преступлении на исповеди, однако преподобный Вагнер подчеркнул, что не нарушает тайну исповеди, поскольку говорит то, что подопечная сказала ему в присутствии третьих лиц. Состоялись новые судебные слушания, и на них Констанс Кент чистосердечно рассказала о содеянном. В мае 1865 года Констанс Кент была приговорена к смертной казни через повешение. Однако уже в июле того же года королева Виктория помиловала её – это соответствовало настроению в обществе. При этом следует отметить, что она не дала никаких объяснений своему чудовищному поступку, но упорно отрицала утверждения, будто она руководствовалась ревностью к мачехе и местью. По сей день нет единого мнения о том, что же двигало юной девушкой – как нет единого мнения о том, действительно ли она убила своего брата. Несмотря на её признание.