Душа человека, конечно, не столь примитивна, как базовая система ввода и вывода. Вон посмотри-ка на природу вокруг. Ведь у животных-то никакой другой системы и нет. То есть все как-то обходятся базовой. Хотя, ведь даже и базовая у таракана такая, а у кошки другая, разве ж сравнить?
Но и сколь бы сложной не быть, а впихнуть туда еще более сложную оказалось возможным лишь в человека. Впрочем, здесь речь не о том, что человек уж такой исключительный. Ведь если снять бы защиту, то и обезьяна научилась бы вполне разговаривать. Потому что язык это информационный вирус и ему никакого участия не требуется.
4. Душа человека, как и любой другой животины, манипулировать может лишь действиями, а манипулировать знаковой системой языка не способна вообще. Потому и животное в человеке, так и остаётся животным, подлинно человеком никогда не становится.
Стало быть, то что в человеке человеком становится есть только язык. Причём, не просто библиотека какая-то, а язык со своим же субъектом. То есть у языка есть свой субъект в человеке, манипулирующий знаковой системой всевозможных слов и идей. Вот и нече бы носиться с душой той, как с писаной торбой, если никого та еще человеком не сделала.
Впрочем, и субъектность языка ведь никого еще человеком не сделала. Поскольку и это лишь tabula rasa, то есть совершенно бесцветная и пустая форма, как тот же граненый стакан, например. Стало быть, субъектность языка есть только шаблон человека, а значит и, никаких человеческих качеств в ём собственно нет. Потому и если что и кажется в ём человеческим, то все те качества ей придаются лишь личностью. Ибо, именно она и является же наполнением этой совершенно пустой и бесцветной посуды.
5. Значит, условием появления личности является язык и субъект языка, а уже источником его появления становится взаимодействие человека со средой обитания. То есть среда пребывания и служит же источником наполнения всякого субъекта языка тем содержимым, которое называется личность. Ну, а самое невероятное в том, что в субъект языка могут стекаться все три лица одной личности сразу. Причем и без всякого риска смешаться.
6. Значит, как природный объект, человек есть одушевленное тело, а как культурный есть знаковая система, образующая в купе со своим же субъектом операционную систему. Хорошо, ну, а как бы это по-житейски теперь расказать? В смысле, смерть-то есть или нет?
В природном смысле, разумеется, есть, а в культурном, если со смертью животного язык удаляется и, тем самым, опорожняется и субъект языка, то получается нет. Ведь личность по случаю физической смерти просто в помойку вываливается. Возможно, это и обидно немного. Но если это как листочки на дереве, которые осенью все опадают, а по весне появляются вновь, то и ничего трагичного, казалось бы, нет. Ведь если личность продукт среды пребывания, то разве же есть в том утрата какая-то, если та же среда, словно дерево, по весне распускается вновь. Здесь главное, чтобы среда оставалась стабильной.
Значит, если личность ни взять – ни пощупать, то и как же ей умереть? Нет, это никак невозможно. Но, если среда нестабильная, то своё содержание субъект языка все же может утратить. Хотя и это неважно, если личность способна воссоздать среду свою заново. Значит, никуда ты не денешься, а из среды своей и возродишься же заново. Правда, возродишься без памяти, то есть прошлого вспомнить не сможешь. Так можно ведь в дерево свое хорошенько вглядеться, авось и смекнешь так, чем же твой листик особенный.
7. Конечно, здесь не все однозначно. Поскольку и среда пребывания не может же быть односложной. Скажем, та может быть окружением своих или свойских людей, а то и вообще посторонних, анонимных людей в масштабах города, страны и вообще человечества. Ну, а если говорить о личности самой по себе, то о среде пребывания её и сказать-то особенно нечего. Ведь, кроме того, что считается внутренней о той и вообще ничего неизвестно. Хотя и как же сказать, что является внутренней. Ведь не может она пребывать внутри человека. Сталось, никакой внутренней среды и нет в человеке. Значит, параллельно физической есть еще и метафизическая среда пребывания. Ну, а поскольку не видишь ея, то и полагаешь будто бы внутри тебя и находится.
8. Если личность сама по себе (то есть в первом лице) есть продукт метафизической среды пребывания, то и, понятно, что это очень редко встречается. Потому и воспринимается же неслыханным делом. Отсюда и способных что-то предметно в том понимать не найдется, пожалуй. Причем, как среди живых, так и среди покойных, которые что-то пытались о том написать. Так что возможно, я первый на свете, кто предметно понимает вопрос и умеет объяснить свое понимание. Словом, сказанное, понимать нужно так, что на своей шкуре учился тому.