Так вот личность в первом лице, как метафизическое содержание субъекта языка, никакую особую ценность все же не представляет собой. Поскольку средой своей может воспроизводиться еще и еще. Однако, обычно, это не мыслится так. Поскольку представляется это будто бы человек и воспроизводит же метафизическую среду пребывания. Но если ни среда в человеке, а человек в среде появляется, то и как же так мыслить? Сталось, тем, что среду свою видеть не можешь, еще ничуть не доказывается, что создается она человеком.
9. Когда Декарт говорил «я мыслю и, следовательно, я существую», то воспринималось это, скорей, эпатажем. Почему? Потому что человеку, который мыслит себя только в опыте объективного знания, это понять невозможно. Ведь, что значит я существую? Скажем, вот ощупай себя и убедись, что ты существуешь, а мыслишь или не мыслишь уже десятый вопрос.
Однако, в опыте субъективного знания это именно так. Поскольку критерием существования является не тело уже, а язык, который, да, может быть русский либо французский, но вообще-то сначала ведь твой персональный, а потом уже русский либо французский. Причем, твоим языком ведь манипулирует не животный субъект, а свой собственный субъект языка. И, если манипулирует не вслух, про себя, значит, вот тебе и мышление. Таким образом, мышление твое и становится же критерием существования тебя. Потому и говорится, мол, «Я мыслю, следовательно, я существую». Ибо, когда понимаешь себя в опыте субъективного знания, то и ничего эпатажного в том не находишь. Все очень естественно.
10. Когда вослед Декарту познаешь себя в опыте субъективного знания, то, вместе с тем, познаешь, что язык твой есть не только мир слов, но также и мир представлений, идей. Причем же те два языка оказалось еще и несовместимы друг с другом. Посему и задача твоя, отныне, заключается в том, чтобы сыскать им применение друг в друге. То есть жизнь твоя заполняется тем, чтобы оба своих языка свести воедино. Ведь вне языка не может быть человека, как, скажем, не может быть его вне пространства и времени. То есть как в объективном опыте знания не можешь существовать вне пространства и времени, также и в субъективном опыте знания не можешь существовать вне языка слов и идей. Значит, язык есть также фундаментальная философская категория.
11. Язык идей или язык представлений, впрочем, не падает откуда-то свыше, а есть в тебе же, как данность твоя. Но этого, конечно, не знаешь. Поскольку не знаешь себя в субъективном опыте знания. Нет, не потому что это тебе недоступно, а потому что лень мозги напрягать. Вот потому и остаешься же мыслящим лишь в объективном опыте знания, а значит и не существующим в Декартовом смысле.
Так если принять во внимание, что язык представлений исходно есть в самом человеке, а более того и является же самим человеком, то и можешь сделать отсюда очень важные выводы. Скажем, вот как мы себе представляем слова? Как что-то пришедшее извне, которое мы научились использовать в целях общения. Видимо, потому-то их и не особенно ставим во что-то; потому-то и не имеют значения, кроме как средство коммуникации только. Но, если язык представлений и словесный язык связать, как плюс и минус друг с другом, то отсюда можно ясно понять, что те друг без друга и не бывают на свете. Ведь благодаря лишь участию друг в друге те и становятся чем-то в итоге. Вот потому-то Платоновский мир идей и следовало бы называть все же не мир, а язык представлений, поскольку в том же языке предполагается еще и словесный язык.
12. Взаимопонятный язык считается будто бы общим. Но и вместе с тем язык ведь у каждого свой. То есть у меня это мой язык представлений, а у тебя это твой. Но мой язык тебе тоже понятный. Хотя и понятный же не на моем, а на твоем языке. В субъективном опыте знания это не может быть иначе.
13. Так если язык слов и язык представлений являются самим человеком, в чем же проблема? Сначала в том, что те два языка пребывают исходно в хаосе что-ли. Впрочем, это даже не хаос, а неопределенность скорее. Ведь если идея это так или иначе форма, то какой была, такой и останется. Но и оставаясь без определения, она будет выглядеть только абстракцией. То есть проблема вся том, что язык представлений определять не может себя.
Да, казалось бы, может же словесный язык тому поспособствовать. Но и здесь ведь никакой исходной базы определения нет, нет никаких оснований. Потому и отсюда пользы собственно нет. Почему вся жизнь и проходит же в том, чтобы дать определение своему языку представлений и, таким образом, свою сущность познать. Ведь та не является тем, что где-то снаружи находится, а тем, что является данностью самого человека. Вот и рассуди-ка теперь, а насколько ты человек, если не занимаешься своим языком представлений.