Было решено, что обе партии последовательно изучат все проблемы, одну за другой, прежде чем встретятся снова. Были намечены следующие пункты в таком порядке: 1) армянский вопрос и цель единого государства; 2) автономность Армении и Турции; 3) демократическая конституция и конституция Мидхата; 4) армянский вопрос и иностранная интервенция; 5) социализм и национализм; 6) национальность и османизм; 7) организация, пропаганда и революционные действия; 8) органы связи и отношения между партиями; 9) вопрос о том, какие части достигнутого соглашения будут обнародованы[148].
По первому пункту младотурки предложили решить армянский вопрос в рамках единой Османской империи. По второму д-р Назим стремился показать, что иностранные интриги сделают реформы неэффективными — пока государство не будет реформировано и модернизировано, обширные местные реформы — это все, на что можно разумно надеяться. Гнчаковские лидеры выступили против этого подхода, который состоял, по их мнению, в отсрочке реформ «до лучших времен», то есть на неопределенное будущее. Бахаеддин Шакир тогда спросил: «Что же армянам делать с турками и курдами, которые живут в Армении?» и получил ответ, что они могут жить там, где живут, и по-прежнему пользоваться всеми политическими, экономическими и социальными правами, как и армяне[149]. Д-р Назим вернулся к вопросу в следующей формулировке: «Поскольку большинство — мусульмане, какой смысл в автономии?» Сапах-Гулян ответил: «Подавляющее большинство — на нашей стороне, хотя этот вопрос лучше ставить в историческом, культурном и национальном, а не количественном контексте. В конце концов, количество неармян не играет решающей роли». В этот момент Риза заявил, что для достижения соглашения младотурки готовы принять принцип независимой Армении, но они хотели бы ознакомиться с деталями, в частности с предлагаемыми границами региона (то есть какие деревни и города в него войдут), а также формой предлагаемой автономии, условиями, на которых она будет реализована, и характером предлагаемых связей и отношений, которые будут у региона с османским государством[150].
Это последнее обсуждение, хотя и создает впечатление, что лидеры младотурок готовы идти на уступки, скорее показывает их глубокую цель — выведать позицию СДПГ по этим фундаментальным вопросам.
На следующей встрече Мурад и Сапах-Гулян представили карту исторической Армении Киперта[151], на которой были отмечены российская и персидская территории Армении. Они показали своим партнерам по переговорам границы, определенные в договоре от 11 мая 1895 г. Реакция младотурок была достаточно прохладной — они заявили даже, что шокированы этими претензиями. Оба гнчаковских руководителя ответили, что автономия не означает независимости, но д-р Назим возразил, заявив, что «если разрыв не произойдет сегодня, то он точно произойдет в ближайшие пять-десять лет»[152].
Что касается других обсужденных пунктов, то они повторяли в основном положения проекта от 11 мая 1895 г. — административная автономия, участие в общем бюджете, генерал-губернатор, утверждаемый советом министров, парламентская система и т. д. Разногласия сохранялись по Киликии, где младотурки были согласны только на местные реформы. Для самой же Армении они готовы были принять «автономию, но без раскола». Сапах-Гулян заключает: «Им было слишком трудно это проглотить, но история и общая политическая ситуация заставили их принять эту позицию… Мы поняли, что нож дошел до кости». Решения, принятые на этих переговорах, которые, в конце концов, были обязательными только для двух оппозиционных групп, дали четкие ориентиры того, как далеко могут зайти армянские требования местной автономии. Несомненно, это было то, чего хотели Шакир, Назим и Риза; и это объясняет их согласие вести «переговоры» с самым бескомпромиссным из армянских комитетов.