В рамках этого же подхода я провел «инвентаризацию» военных и гражданских чиновников, а также местных деятелей, которые в той или иной форме принимали участие в этом массовом насилии, чтобы постараться определить социологический профиль тех, кто принял участие в «эксперименте» младотурок. Чтобы удовлетворить понятное и законное любопытство потомков жертв, я также постарался определить как можно точнее даты отправки всех конвоев с депортированными с разбивкой по регионам и отдельным населенным пунктам, проследить их маршруты, определить места уничтожения, куда их направляли, и выявить как тех офицеров, которые командовали «эскортом», так и командиров нерегулярных отрядов Особой организации, которым все время поручали «обрабатывать» ущелья, которые чаще всего использовались как людские бойни.
Меня также интересовала деятельность созданных османской администрацией комиссий по управлению так называемым «брошенным имуществом», а также более широкие экономические последствия грабежа имущества армян, который проводился в рамках «Millî İktisat» (национальной экономики). Важность проведения таких экспроприаций трудно переоценить, так как это была одна из основных целей политики младотурок по этнической гомогенизации Малой Азии[1].
Среди отдельных лиц и организаций, представлявших КЕП на местном уровне, мое внимание привлекли клубы младотурок и «ответственные секретари», делегированные Центральным Комитетом Иттихада, так как их деятельность показывает скрытую сторону программы геноцида.
Среди новых аспектов этой книги можно назвать уроки, извлеченные из анализа того судопроизводства, которое государство вело во время войны против гражданского или военного персонала. Этот анализ дает возможность выявить причины, по которым преступников судили за экономические «злоупотребления» — присвоение движимого или недвижимого имущества депортированных, но никого — за массовые убийства.
При исследовании тех процедур, которые применялись КЕП для уничтожения армянского населения, представляется уместным проследить на длительном отрезке времени судьбы тех депортированных, которые на «втором этапе геноцида»[2] были интернированы в концентрационные лагеря в Сирии и Месопотамии, которыми управлял субдиректорат города Алеппо. Здесь я опирался на окончательное решение руководства младотурок, принятое в первой половине марта 1916 года и определившее судьбу сотен тысяч депортированных. Оно иллюстрирует выход лидеров младотурок на передний план в принятии государственных решений.
Следуя той методологии, которая положена в основу этой книги, я провел систематический анализ деятельности тайных гуманитарных сетей, как армянских, так и иностранных, которые, в частности, старались спасти сирот и представителей интеллигенции.
Я бы не мог считать свою работу завершенной, если бы не рассмотрел правовой аспект и политические последствия уничтожения армян Османской империи. Поэтому в заключительной части книги рассмотрены попытки османских властей и международных организаций привлечь лиц, виновных в совершении геноцида, к суду, а также решения, вынесенные по этим делам. Такой анализ необходим, так как позволяет оценить желание государства и общества взять на себя ответственность за истребление армян и дает возможность проанализировать не только то, как были организованы суды, которые состоялись в Константинополе в период с февраля 1919 года по весну 1921 года, но и методы, которые применялись на этапе предварительного следствия для оценки доказательств, собранных следственными комиссиями, а также при допросах свидетелей и подсудимых. Этот анализ дает нам возможность проникнуть во внутренний мир подсудимых через их объяснения, самооправдания и восприятие тех уголовных деяний, в которых их обвиняли. Наконец, он позволяет прояснить ту логику оправдания, которая до сих пор применяется турецкими властями. У нас есть повод задуматься над идеологическими и культурными основами того общества, которое отвергает свое прошлое и не в состоянии смириться со своей собственной историей.
1
Недавно историк Фуат Дундар нашел в архивах премьер-министра в Стамбуле этнографические карты и данные переписей населения, которые составлялись и проводились накануне и во время Первой мировой войны. Раньше мы знали об их существовании только из рассказов тех, кто их видел (см., в частности, свидетельство немецкого дипломата X. Мордтманна). Эти карты и переписи предназначались для изменения демографического состава отдельных областей и ликвидации части населения с заменой его на другое: Fuat Dundar, La dimension ingénierie de la Turcisation de l’Anatolie: Les cartes ethnographiques et les recensements. Доклад представлен на симпозиуме в Зальцбурге 14–17 апреля 2005 г. (Все сноски в данном издании сверены с оригинальным текстом на французском языке. —
2