Этот «исторический аккорд» отозвался лишь самым незначительным эхом в западной прессе всех политических течений, в том числе и социалистической, которая, как можно было легко себе представить, не питала особой любви к КЕПу. В то же время центральный комитет младотурок поручил своим местным отделениям следить за армянскими комитетами и, в частности, сообщать, придерживаются ли они парижских соглашений. Он также призвал их начать систематический бойкот принца Сабахеддина, который по-прежнему обвинялся в распространении «крамольных идей»[247].
Активная роль, которую играл центральный комитет младотурок в Париже, особенно когда дело касалось отношений с другими османскими группами, не должна заслонять от нас растущее влияние в партии ЦК из Салоник. Накануне июльской «революции» 1908 г. очень многие из шести тысяч членов Организации османской свободы (ООС) были в прошлом армейскими офицерами[248], рекрутированными из сил, сосредоточенных на Балканах, которые должны были держать этот регион под контролем. Создания многочисленных отделений партии на Балканах, в частности, в Монастире[249], Серресе, Скопье и Резене, было прямым результатом этой внутренней трансформации. ЦК в Салониках, в который входили Мехмед Талаат, адъютант майора Хафиза Хакки, капитан Исмаил Канболат, Маньязирзаде Рефик и майор Энвер[250], был — со своим офицерским большинством — столь же военизированным, как и вся остальная партия в целом. Тем не менее ЦК был все еще далек от того, чтобы проводить впечатляющие операции, способные ускорить падение режима. Тщетные попытки Мехмеда Талаата убедить своих армянских друзей из АРФ взорвать бомбы в Салониках и Стамбуле[251] выявили определенное бессилие, как и свидетельствовали об утилитарном подходе КЕП к своим армянским союзникам.
Большинство историков согласны с тем, что проведение реформ в Македонии (Герцеговинский план) проходило на фоне дипломатического кризиса в отношениях между Россией и Великобританией, что способствовало вербовке офицеров-повстанцев и позволило мобилизовать мусульманское общественное мнение на Балканах, которое было недовольно европейскими планами в отношении региона. Кроме того, обычно считают, что эти реформы подорвали позиции Блистательной Порты, основным приоритетом которой оставался военный контроль над регионом.
Укрепление британской решимости продолжать реформы в Македонии, которое наблюдалось в марте 1908 г., было воспринято ЦК КЕП как непосредственная угроза «раздела и вымирания османского государства и изгнания турок из Европы»[252]. Реакция КЕПа показала, что младотурки понимали «реформы» однозначно: для них это было равносильно «разделу». Они даже боялись, что европейский план по Македонии вполне мог привести к потере Албании, выдавить их капиталы из Европы и «сделать нас азиатской страной второго или даже третьего сорта»[253].
Состоявшаяся 9-12 июля 1908 г. в Ревеле встреча русского царя Николая II и британского короля Эдуарда VIII стала, пожалуй, тем событием, которое окончательно убедило КЕП броситься в решительный бой против режима. Вполне вероятно также, что султан, чья политическая проницательность была признана всеми, заключил в тот же самый момент, что он больше не в состоянии противостоять давлению великих держав, — иными словами, что у него нет выбора, кроме как уступить давлению КЕП в надежде, что он все возьмет обратно в свои руки, когда минует кризис. Когда он решил восстановить конституцию Мидхата и позволить младотуркам вступить на историческую сцену, он, вероятно, прекрасно знал, что они были намного более законопослушны, чем многие полагали, и были отнюдь не против сохранения монархии. Главной целью султана было остановить процесс реформ в Македонии, который, безусловно, грозил в конечном счете разделом империи.
249
251