Один из лучших специалистов по Балканам того времени, журналист Арам Андонян указывает, что «младотурки очень умело воспользовались энтузиазмом [порожденным революцией], чтобы вежливо отправить европейских чиновников, которые только что поселились в Македонии, домой»[254]. Революция младотурок, которая должна была устранить дефицит демократии и обеспечить безопасность всех субъектов империи, принесла еще один результат: она прекратила всю вооруженную деятельность со стороны албанцев, македонцев и армян, ибо все они поддержали новый режим. Однако, как отмечает Андонян, «успешно приостановив запланированные реформы в Македонии, режим младотурок проложил дорогу тем событиям, которые, в конечном итоге, привели к балканской войне». Другими словами, отказавшись прислушаться к тем, кто собирался проводить реформы для того, чтобы смягчить сепаратистские тенденции, турки просто отсрочили день расплаты. Австро-Венгрия компенсировала себе успех младотурок, аннексировав Боснию и Герцеговину, в то время как Россия воспользовалась поводом вторгнуться на Балканы, хорошо зная, что новая власть не будет там проводить реформы, вызывая, тем самым, новые восстания, вызванные политической непримиримостью местного населения[255].
Как бы то ни было, КЕП сразу понял, что именно начиная с Балкан, где комитет нашел такую благодатную почву, у него наибольшие шансы на успех в свержении режима и приход к власти. Его нацеленность на этот регион, особенно на Македонию, сделало необходимым сближение с местными комитетами, начиная с Внутренней македонской революционной организации (ВМРО). Революция пойдет из Европы, а не из Анатолии. В этом плане союз с АРФ потерял часть своей актуальности и даже необходимости[256]. Сейчас в нашу задачу не входит анализ тех обстоятельств, которые привели к нейтрализации македонского комитета, но можно отметить, что этому процессу во многом способствовали убийства его лидеров Бориса Сарафова и Ивана Гарванова — боевиков, которые были близки к армянским революционерам. Греки, в свою очередь, оставались пассивными, отказываясь принимать участие в этих операциях.
Тем не менее КЕП нужна была поддержка известных организаций, которые боролись за автономию и которые, конечно, состояли из немусульманских элементов, так что комитету даже пришлось нанимать своих членов или добровольцев непосредственно из их рядов. В то же время он не мог отказаться от принципа исключительно «турецкого» характера своей партии. Как часто бывало в прошлом, албанцы поставляли контингент, способный добиться поставленной цели; их подкрепляли мусульманские новобранцы с Балкан. Несколько обещаний со стороны КЕП удовлетворить требования албанцев, которые вращались вокруг сохранения их идентичности, позволили туркам не только сплотить существенные местные силы, но и ликвидировать тот революционный проект, который теплился там месяцами. Деятельность Ахмеда Ниязи, который сам был албанского происхождения, способствовала набору добровольцев в Резене, Монастире и Охриде. Нет никаких сомнений, что албанские влиятельные деятели сыграли решающую роль в сплочении местных сил под знаменем младотурок. Они надеялись взамен получить особый режим, в частности те культурные права, которые они давно требовали и которые КЕП уже давно объявил сепаратистскими[257]. Старания лидеров КЕП не были столь успешными, когда они постарались сплотить в Салониках те еврейские круги, которые уже несколько лет оказывали местным младотуркам материально-техническую поддержку, хотя в их отношении КЕП не сделал никаких уступок, о которых стоило бы говорить. Однако тех отношений, которые у них сформировались с евреями, было достаточно, чтобы дать консерваторам повод окрестить революцию «кликой евреев, масонов и сионистов из Салоник»[258].
Скрытый бунт, который зрел в вооруженных силах, первые признаки гражданского неповиновения, а также тот факт, что оказалось невозможным выполнить приказы Блистательной Порты и взять ситуацию под контроль, не оставили султану никакого другого выбора, кроме как подписать указ о восстановлении конституции. Этот указ был обнародован 24 июля 1908 г.[259].