Необходимо отметить еще один, последний элемент, который был характерен для дебюта младотурок на политической сцене — привязанность КЕП к трону Османской империи. Тех, кто принимал участие во втором конгрессе османской оппозиции в декабре 1907 г. в Париже, это не удивило, ибо они уже отмечали, что младотурки, когда все сказано и сделано, придерживаются довольно консервативной концепции не общества, но государства. И не имеет большого значения, что именно Ахмед Риза выступал на конгрессе главным защитником султана: он просто высказал то, о чем его молодые соратники думали, но не могли открыто высказывать, чтобы не подрывать свой авторитет непреклонных активистов. Понятно поэтому, почему «после 1908 г. Ахмед Риза стал “любимым сыном” Абдул-Гамида, уважение которого дошло до такой степени, что он лично подал Ахмеду стакан воды»[284]. Этот позитивистский лидер, происходивший из среды, имеющей связи с османским двором, оказался в конце концов в своей стихии, когда был принят во дворце Йылдыз. И наоборот, молодые люди — едва за тридцать, такие как Талаат, Назим и Шакир, скорее всего, боялись самой идеи прямо взять бразды правления страной в свои руки, не говоря уже о боязни появляться на публике, свойственной всем этим боевикам, привыкшим к подполью и ставшим настоящими «комитетчиками». Инерция османской традиции, престиж Блистательной Порты, разница в возрасте — важный фактор в восточном обществе, равно как и отсутствие опыта[285], бесспорно, усиливали эти колебания относительно того, чтобы прямо взять власть, беспрецедентный поступок в мире Востока. Здесь, без сомнения, кроется объяснение того факта, что в период с июля 1908 г. по июнь 1913 г. были сформированы не менее одиннадцати кабинетов министров[286].
Когда было официально объявлено о восстановлении конституции, то реакцией, которая больше всего удивила наблюдателей, были сцены дикой радости со стороны широких народных масс, а также демонстрации братания, которые можно было наблюдать не только в столице, но и в провинциях. Как нам объяснить это проявление взаимного уважения или дань памяти жертвам резни 1895–1896 гг. в той самой столице, в которой немногим более десяти лет до того тысячи армян были публично зарезаны? Можно ли эту реакцию объяснить следствием того, что социологи называют «травмой палача», своего рода публичной демонстрацией своей нечистой совести? Во всяком случае, с некоторыми происходило именно это. Или это был результат указаний, которые КЕП распространил по своей сети, чтобы явить миру, например, имидж страны, в которой все группы населения объединились после тридцати лет гамидовской «тирании»?
Такой публичный показ своей нечистой совести по поводу угнетения немусульман был, так сказать, немыслим для доминирующей группы. Более того, османское общество, со своей строго иерархической структурой, было известно не только своей спонтанной реакцией на события, но и склонностью следовать инструкциям своих священнослужителей или правительственных чиновников. Поэтому трудно представить, чтобы мусульманский священник вдруг по собственной инициативе пошел на сближение со своими армянскими соотечественниками. Это, несомненно, объясняет то оцепенение, которое охватило армян, когда они узнали, что мулла повел своих благоверных молиться на армянских могилах на кладбище в Балыклы в память о жертвах резни 1895 и 1896 годов. Еще одно обстоятельство указывает на то, что это не было спонтанным волеизъявлением: в восточных провинциях Ван и Муш именно местные гражданские и военные власти организовали приемы, сопровождавшиеся концертами и банкетами с «братанием» для армянских фидайи, которые спустились с гор. Не наблюдалось никаких народных движений такого рода[287]. Объяснение вполне может заключаться в полном отсутствии сетей младотурок в этих регионах в тот период времени. Так что существует вероятность того, что правительство приказало местным властям «умаслить» армянских боевиков, чтобы они отказались от своей партизанщины.
284
286
Саид-паша (с 22 июля по 5 августа 1908 г.); Камил-паша (с 5 августа 1908 г. по 13 февраля 1909 г.), Хильми-паша (с 14 февраля по 13 апреля 1909 г.), Тевфик-паша (с 14 апреля по 5 мая 1909 г.), Хильми-паша (с 5 мая по 28 декабря 1909 г.), Хакки-паша (с 12 января 1910 г. по 30 сентября 1911 г.), Саид-паша (с 30 сентября 1911 г. по 17 июля 1912 г.), Гази Ахмед Мухтар-паша (с 21 июля по 29 октября 1912 г.), Камил-паша (с 29 октября 1912 г. по 23 января 1913 г.), Махмуд Шевкет-паша (с 23 января по 11 июня 1913 г.) и, наконец, после установления диктатуры КЕП, Саид Халим-паша (с 11 июня 1913 г. по 4 февраля 1917 г.) и Мехмед Талаат-паша (с 4 февраля 1917 г. по октябрь 1918 г.). Согласно книге:
287