Объявленная султаном всеобщая амнистия заключенных, осужденных по общему праву, также пошла на пользу дашнакским активистам, таким как Арам Манукян, лидер АРФ в Ване, или фидай Фархад, который вышел из тюрьмы 1 августа 1908 г. вместе с девятнадцатью другими армянами[297]. Этот жест доброй воли был очень хорошо принят армянами, но ничто не указывает на то, что за ним стоял КЕП. Это была, скорее, общая мера, предпринятая правительством, чтобы отметить начало новой эры, которая просто по совпадению пошла на пользу армянским революционерам.
И наоборот, арест 10 сентября 1908 г. по приказу префекта столичной полиции Азми-бея одного из участников покушения в 1905 г. на Абдул-Гамида Криса Фенерджяна, известного также как Сильви Риччи, всколыхнул настоящую бурю в Стамбуле. На следующий день после того, как Фенерджян был задержан, Совет министров распорядился о его освобождении, о чем — от его имени — ходатайствовали Патриархат и Зограб[298]. Как и в предыдущем случае, есть все основания полагать, что этот шаг был инициирован правительством или, точнее, что речь шла о рефлекторной реакции со стороны гамидовской администрации.
По словам Вагана Папазяна, АРФ поддерживала дружеские отношения с иттихадистами в течение первых нескольких месяцев пребывания последних у власти. КЕП проповедовал терпение и утверждал, что страна — в состоянии анархии; государственный аппарат перестал функционировать должным образом, а консервативные слои общества остаются по-прежнему влиятельными. В связи с этим необходимо было усилить конституционный строй; и в этом деле, как КЕП объяснял АРФ, он рассчитывает на поддержку армянской стороны. Эта позиция была призвана обуздать нетерпение дашнакских лидеров, которые имели дело с разочарованием боевиков в провинциях, которые были раздражены медлительностью или даже полным отсутствием обещанных перемен[299]. Армянские активисты были в замешательстве и не могли понять некоторые события, в том числе приезд в 1908 г. в османскую столицу некоторых выходцев с Кавказа, таких как Мардан-бей Топчибашев или Ахмед Агаев; Папазян (участник операций, проводимых его партией в ходе конфликта между армянами и татарами на Кавказе) обвинял Агаева в том, что тот был одним из организаторов резни армян в Баку в 1905 году[300]. Приезд этих людей в Стамбул вызвал еще большее недоумение потому, что они открыто проповедовали идеи пантюркизма. Хотя часть иттихадистов отвергала эти идеи, сам факт присутствия Агаева или Топчибашева в КЕП встревожил даже самых невозмутимых наблюдателей[301]. Папазян позже подытожил причины такого беспокойства: «Мы ясно чувствовали, — писал он в своих мемуарах, — что доминирующий элемент рано или поздно станет ограничивать права малых народов»[302]. Однако в то время у АРФ были свои приоритеты, например, стремление стать узаконенным армянским учреждением и быть представленным в османском парламенте, в котором она надеялась сыграть свою политическую роль. И чтобы ее члены стали парламентариями, нужно было приходить к взаимопониманию с КЕП. В частности нужно было заключить с ним договоры о сотрудничестве в провинциях.
Гнчаковцы приняли принципиально иной подход к политической ситуации. Тем не менее их ЦК сделал свои выводы из изменений, которые произошли в стране, и отказался от всякой подрывной деятельности. Он решил развивать сеть культурных центров, с библиотеками, читальнями и театральными коллективами, которые составляли, во всей своей совокупности, определенный образовательный аспект деятельности СДПГ[303]. Но из этого вовсе не следует, что партия решила уйти с политической сцены. 24 ноября 1907 г. СДПГ достигла соглашения с гнчаковцами из Вераказмяла, которых представляли епископ Мушег [Серопян], Мигран Дамадян и Ваан Текеян, объединить свои силы или, по крайней мере, работать заодно в османской политической сфере. Вернувшись в столицу, обе стороны возобновили свои отношения. СДПГ предложила своим бывшим диссидентам образовать «Рамкавар» — либерально-демократическую партию, которая могла бы набирать своих членов в среде армянской буржуазии и консервативных социальных слоях, которые могли бы, таким образом, быть вовлечены в политическую сферу. И действительно, через несколько месяцев с помощью СДПГ появилась на свет Армянская демократическая либеральная партия (АДЛП), для которой «старшая сестра» предоставила элементы, необходимые для разработки идеологических основ новой партии. Теперь армянский политический ландшафт приобрел свой окончательный вид. Вскоре АДЛП с энтузиазмом поддержала османизм. Это была горькая пилюля для гнчакских руководителей, которые осуждали османизм как форму тюркизма[304].
303