Довольно скоро ряды оппозиции младотуркам расширились и вобрали в себя также определенные «мусульманские» круги. Их враждебность к КЕП имела разные мотивы, но — прежде всего — недовольство тем, как младотурки бросились распределять доходные посты в обмен на взятки, а также тем, что самые высокие должности систематически раздавались иттихадистскими лидерами среди близких друзей и родственников, независимо от их опыта или компетенции[305]. Это создало благодатную почву для появления организованной оппозиции среди турок. СДПГ, в частности, работала над этим вместе с Маньяса-заде Рефик-беем, известным юристом, которого уважали и в среде турецких либералов, и в мусульманских кругах. После митинга, организованного СДПГ в городе Кадыкёй, в котором приняли участие шесть тысяч человек — большинство из них турки, партия еще больше сблизилась с этим юристом, который во времена Абдул-Гамида бесплатно защищал гнчакских боевиков в судах. После ряда встреч Рефик и СДПГ разработали платформу, способную объединить всех недовольных сложившейся ситуацией в рядах динамичной партии, оппозиционной к иттихадистам. Эти активисты не скрывали своей враждебности к национализму младотурок, особенно Ахмед Риза, который занял общественную позицию против «современной» женщины, видя в ней нарушение законов Корана[306].
СДПГ последовательно агитировала за Рефик-бея, который баллотировался кандидатом из Стамбула на первых — в ноябре-декабре 1908 г. — выборах в высший законодательный орган[307]. Дела, однако, не принимали серьезный оборот, пока к Рефику и СДПГ не присоединились силы черкесов и албанской демократической оппозиции. Они тайно встречались в Сиркеджи, в доме одного из основателей КЕП д-ра Ибрагима Темо, порвавшего со своими бывшими друзьями-младотурками[308].
Безусловно, ключевая фигура в этом зарождающемся движении отсутствовала — это принц Сабахеддин. Клеветническая кампания, развернутая против него, как только он вернулся в Стамбул, произвела определенный эффект. Однако, как указывает Сапах-Гулян, принц не оставил своих идей. Их распространение не дало тех результатов, на которые Сапах-Гулян надеялся, потому что, как он пишет, Сабахеддин «значительно смягчил и разбавил свои принципы». Следует добавить, что вскоре после его переезда в Стамбул его дворец как бы «случайно» загорелся, что вынудило принца на некоторое время вернуться в Европу[309]. Начиная с 1908 г. «Комитет рассматривал также мусульман-нетурок как врагов или потенциальных предателей»[310]. Об этом, по крайней мере, говорится в частной переписке его ведущих членов.
Очень быстро ЦК младотурок стал играть ту роль, которую ранее играл дворец Йылдыз, сотнями издавая свои декреты точно так же, как ранее султан издавал свои имперские указы[311]. Помимо своей практики раздачи государственных постов, о которой говорилось выше, комитет соблазнился созданием своего рода «Комитета общественной безопасности», который вмешивался в назначение всех высокопоставленных чиновников, вали, дипломатов и так далее. Комитет направлял директивы министрам, не обращая чрезмерного внимания на великого визиря, с которым он связывался напрямую[312]. Он правил втихую посредством «фантомного кабинета», предпринимая действия то блокированию всякого развития плюралистической политической системы. Создавая специализированные организации-спутники — для улемов, женщин и гильдий, — он пытался контролировать те сети, которые оказывали влияние на османское общество. Во многих отношениях КЕП проявлял стремление к такой гегемонии, на которую не могли решиться даже самые мощные султаны[313].
Нетрудно себе представить, как тяжело было оппозиционным партиям в этих условиях сохранять свое место в общественной жизни. Они не ошибались, когда говорили, что КЕП ведет себя не как политическая партиия, а как клика. Хотя в 1909 г. Иттихад официально создал свою парламентскую фракцию, она была всего лишь приводным ремнем для младотурецкого ЦК, который продолжал вмешиваться во все подряд. В действительности только одна фракция в Комитете, представляющая офицеров-фидайи, была против превращения КЕП в классическую политическую партию: она отвергала конституционные права и пыталась навязать более радикальную политическую линию[314].
307
Там же. С. 254–255. Он даже стал министром юстиции, но занимал этот пост только короткое время, так как умер спустя два месяца при обстоятельствах, которые некоторые посчитали подозрительными.
308
Там же. С. 261. Эти события привели к созданию — 6 февраля 1909 г. — Османской демократической партии, среди лидеров которой были два основателя КЕП — Ибрагим Темо и Абдулла Джевдет.
309
Там же. С. 263. Выше упоминалась клеветническая кампания. Он отказался возглавить единственную на то время оппозиционную партию — Osmanlı Ahrar Fırkası (Османскую партию свободы).
312
Ibid. Pp. 280–282. Министерство почты и телеграфа даже получило приказ отдавать предпочтение переписке между отделениями партии, как оно уже делало в отношении внутриправительственной корреспонденции.
314
Ibid. Pp. 284–285. Эти же ведущие офицеры взяли на себя обязанность казнить активистов оппозиции, особенно журналистов, которые осмеливались критиковать «Святой комитет». Для Энвера депутаты [парламента] были «людьми со средними интеллектуальными способностями» (ibid. P. 311).