Лидеры дашнаков, находившиеся на нелегальном положении все то долгое время, когда они представляли единственную силу сопротивления режиму Абдул-Гамида, теперь вышли из подполья. В Ване Ваан Папазян[322] и его люди находились в своем горном убежище, когда получили подтверждение новости о том, что конституционалисты одержали победу. Один из местных лидеров АРФ Арам Манукян, только что освобожденный из тюрьмы, пригласил д-ра Папазяна присоединиться к нему в Ване, чтобы отпраздновать восстановление конституции. Еще вчера преследуемые османскими войсками фидайи с трудом могли поверить в реальность нового положения вещей: до 31 августа они не возвращались в Ван. Папазяна и Манукяна пригласили в конак (административное здание вилайета. — Прим. пер.), где вали принял их с почетом: «Мы были противниками, но с этого момента мы — друзья. Вчера царствовала тирания, сегодня — конституция. Я убежден, что мы защитим ее вместе», — заявил вчерашний враг ошеломленным армянским лидерам[323].
В Муше местный военный руководитель АРФ Рубен Тер-Минасян был точно так же удивлен новостями — прошло некоторое время, прежде чем он убедился, что это все же не ловушка, подстроенная гамидовским режимом. Послание от двух боевиков — Дадрака и Кармена — гласило: «Божье благословение с нами. Сегодня префект посетил прелата и объявил, что в результате революции “Султан Абдул-Гамид провозгласил конституцию. Все заключенные будут освобождены. Напишите Рубену и посоветуйте сохранять спокойствие, скоро последует декрет и о его амнистии”»[324].
Добравшись до центра Муша, Рубен был поражен официальным приемом с оркестром, который был оказан ему губернатором Салих-пашой перед зданием конака. Не менее девяти подразделений промаршировали перед армянскими фидайи, которые взирали на них со смешанным чувством. «Это фидайи — наши братья. Мы направляли на них наши штыки, потому что нам завязали глаза. Виной всему был прежний режим. Да здравствует конституция! Да здравствуют революционеры!»[325].
Схожие церемонии происходили и в других местах. В Смирне местные представители АРФ Грач Тириакян и Арутюн Калфаян слушали, как д-р Назим, который находился в городе уже с декабря 1907 г.[326], говорил о нерасторжимых узах», связывающих армян и турок[327]. В Диарбекире, в курдской среде, Вардгес Серингюлян, бывший глава партийной организации в Ване, только недавно вышедший на свободу после нескольких лет заключения, с энтузиазмом участвовал в официальных приемах вместе с местными младотурками. Однако дашнакские боевики из Диарбекира были настороже, «отказываясь раскрывать, несмотря на заверения будущего депутата парламента, ни свою организационную структуру, ни тех, кто снабжал их оружием»[328]. Нужно прибавить, что эти боевики стали свидетелями того, как на местной сцене вновь появились бывшие преследователи армян — Ариф и Фейзи-бей, недавно присоединившиеся к делу Иттихада[329].
Приведенный выше ряд примеров производит общее впечатление того, что полевые боевики отнеслись к новому режиму со скепсисом и подозрением, в отличие от тех лидеров, которые недавно вернулись из ссылки и обосновались в столице.
Показательный эпизод говорит о многом в отношениях между АРФ и КЕП. В начале августа 1908 г. Омер Наджи-бей, член ЦК КЕП, отвечавший за инспекцию местных подразделений, прибыл в Ван вместе с иранским конституционалистом Мирзой Саидом и двумя дашнакскими боевиками из Ирана — Марзпетом[330] и Себастаци Мурадом[331]. В городе выяснилось, что Наджи принимает все решения по советам Джевдет-бея, сына бывшего вали Вана Таир-паши. Папазян и другие местные партийные лидеры были приглашены на банкет, который вали давал в честь Наджи. Разговор перешел на местные проблемы, в частности на замену государственных служащих, которые проводили репрессивную политику Абдул-Гамида. Младотурецкий пропагандист шутливым тоном заявил армянам: «Мы, турки, сильно отстаем от европейской цивилизации, а вы добились существенного прогресса. Если нам действительно необходимо двигаться вперед вместе и вместе жить, как братья, вам нужно ненадолго остановиться и подождать, пока мы вас догоним. Если вы этого не сделаете, нам придется уцепиться за ваш подол, чтобы вы не убежали вперед»[332].
Несмотря на сомнения и задние мысли, два движения сотрудничали. Они нуждались друг в друге: КЕП нуждался в АРФ, чтобы пустить корни на местах, в то время как последняя нуждалась в КЕП, чтобы иметь возможность играть политическую роль в делах вилайетов. Через несколько дней после визита в Ван Омера Наджи временным вали был назначен Джевдет-бей, безусловно, с задачей основать в городе младотурецкий клуб.
322
325
Ibid. P. 597. Из знати в Муше особенно Ходжа Илиаз, вождь курдского племени, проявлял враждебность к армянам и очень неохотно принимал участие в полном энтузиазма приеме фидайи. Как вспоминал Рубен, мать Илиаза была армянкой и говорила на диалекте армянского языка, распространенном в долине Муша, но сам он был «фанатиком». В 1915 г. этот депутат парламента стал основным организатором истребления армянского населения в долине Муша: собственными руками убил своего единокровного брата Степана Сулухи (ibid. P. 604).
327
Подробности о местном отделении АРФ можно найти в работе Ованнеса Бояджяна: О. Бояджян, АРФ в Смирне, «Айреник», октябрь 1958. С. 88–89 (на арм. яз.).
330
Марзпет, под этим псевдонимом выступал Газарос Газаросян (1878–1918), который родился в Томарзе । санджак вилайета Кейсериа), учитель, выпускник Лейпцигского университета; активист АРФ в Персии, Ване и Битлисе; депортирован в 1915 г., сумел скрыться и работал под вымышленным именем на строительстве багдадской железной дороги в Киликии.