Таким образом, по существу, в тот период, когда во главе патриархата стоял Магакия Орманян, армянам пришлось справляться с ситуацией, которая была им навязана. Руководство, с которым патриарху пришлось работать в этот период, представляло собой усеченный политический совет, состоящий из нескольких высокопоставленных правительственных чиновников, делегированных Блистательной Портой, таких как Артин/Арутюн Дадян, д-р Степан Асланян и Габриэль Норатункян[371]. Несмотря на этот неоспоримый гандикап, эта команда много сделала от имени армянского населения, которое подверглось разгрому в ходе гамидовской резни 1895–1896 годов: она открыла школы для шестидесяти тысяч детей, ставших в те годы сиротами, и создала систему финансовой помощи семьям, чье имущество было разграблено или предано огню[372].
Учитывая тот характер отношений, которые патриарх и его «советники» должны были поддерживать с османским султаном, нетрудно представить себе, что армянские революционеры не особенно их ценили, и даже понять, почему они организовали покушение на патриарха Орманяна 6 января 1903 г. Пораженный двумя пулями из револьвера молодого студента в тот момент, когда он выходил из церкви после воскресной службы, святитель, однако, выжил[373]. Политсовет был, наконец, после десяти лет работы в одном составе, переизбран — снова с благословения султана: 25 июля 1891 г. шестьдесят один депутат, остававшийся в живых — они были избраны пятнадцать лет тому назад, еще в 1891 г., — выбрал новый Совет, во главе которого стали Габриэль Норатункян и Диран Ашнан[374].
В этой связи было естественно ожидать, что после июльской революции 1908 г. изменения произойдут не только в руководстве страны, но в руководстве армянского «миллета». Патриарх Орманян, который в глазах боевиков всех мастей представлялся армянским лицом гамидовских репрессий, был несправедливо обвинен в коллаборационизме с тираном и узурпации власти в личных целях. Инсценированная кампания в прессе изображала его как явного сторонника султана. 16 июля на заседании смешанного совета, которое проходило на фоне демонстрации дашнакских боевиков у стен палаты, Норатункян с присущей ему политической проницательностью потребовал и получил отставку патриарха[375]. Этот первый удар, который, безусловно, помогли подготовить армянские революционеры, возвестил интеграцию дашнакских лидеров в армянские национальные институты. В течение последующих недель приходы продолжали обновлять Армянскую палату, избрав в нее немало дашнакских и гнчакских активистов, которые отказывались от своей подпольной деятельности или возвращались из ссылки. Само собой разумеется, что те лавры, которыми пресса Стамбула и иттихадистов намеренно осыпала армянские комитеты, помогли повысить их популярность и облегчить процесс их избрания.
Таким образом, даже наряду с развитием своих отношений с КЕП, АРФ также стремилась утвердиться в пределах своей собственной группировки. Но армянское сообщество Стамбула было сложным образованием с особой чувствительностью; и его не так просто было в чем-то убедить. У этого сообщества были свои собственные сети, поэтому и в прошлом у АРФ были большие сложности с вербовкой своих членов в Стамбуле. Акнуни и его друзьям приходилось мириться с этими реалиями и терпеливо работать для обретения легитимности, которая не была им спонтанно дарована. После гамидовского режима константинопольские армяне вновь открывали для себя демократические ощущения.
Армянская национальная палата вновь открыла свои двери 3 октября 1908 г. в составе 80 депутатов. Во главе нового Политического совета встал либерал Степан Караян[376], вместе с двумя лидерами дашнаков и гнчаковцев Арутюном Шахрикяном[377] и Мурадом (Амбарцум Бояджян), а также Григором Зограбом. Впервые политические партии взяли управление делами страны в свои руки, бок о бок с все еще многочисленными консерваторами. Это был период, когда тревожные сообщения о хроническом отсутствии безопасности потоком поступали в Патриархат. В ходе заседания 17 октября адвокат Григор Зограб, выступая от имени Политсовета, представил палате доклад об общей ситуации в Армении и о тех средствах, которые должны были быть мобилизованы для ее улучшения. Стало ясно, что несмотря на провозглашение конституции, ничего на самом деле не изменилось: губернаторы продолжали проводить в жизнь гамидовскую политику, а голод согнал несколько тысяч беженцев в столицу, где они жили на подаяние от Патриархии. Зограб предложил ряд способов приведения ситуации в норму, включая создание смешанной турецко-армянской комиссии по расследованию, наделенной исполнительной властью: увольнение вали и офицеров полков гамидие, совершивших злодеяния; суды над мародерами и убийцами в суде Константинополя; возврат конфискованных земель их законным владельцам; предоставление ссыльным, которые пожелали вернуться в свои деревни, аналогичных прав и льгот, какие предоставлялись беженцам; принятие мер по предотвращению вымогательства беками и агами денег у армянских крестьян; помощь населению, оказавшемуся на грани голода, пережить зиму, выдавая им пшеницу и семена; и, наконец, приказ военным властям выполнять решения, принимаемые смешанной комиссией[378].
375
376
Степан Караян (1855–1933), юрист, профессор права, судья апелляционного суда, президент Политического совета почти без перерыва с 1908 по 1914 год.
377
А. Шахрикян, также известный как Нитра (1860–1915), родился в Шабинкарахисаре, получил образование юриста в Стамбуле, член восточного бюро (1898–1905), убит в 1915 г.
378
Протоколы Национальной палаты, открытие учредительной сессии 1908–1909 гг., Константинополь, 1909 г. С. 39, 49–54 (на арм. яз.).