Турецким войскам противостоял армянский корпус из двадцати тысяч человек, который был спешно сформирован с начала декабря 1917 г. и возглавлен генералом Назарбековым после того, как Верховный главнокомандующий Армии Кавказа генерал Лебединский одобрил эту идею[4565]. Этот корпус должен был защищать линию долгосрочного прекращения огня, которая простиралась от Эрзинджана до Вана, а также поддерживать порядок на Кавказе. Закавказская федеративная республика, в которой сосуществовали армяне, азербайджанцы и грузины, по своей природе должна была гарантировать отсутствие сплоченности этого невероятного импровизированного государства, которое, кроме всего прочего, находилось под давлением двух антагонистических русских блоков большевиков и белогвардейцев. Ситуация армян, безусловно, была самой сложной. Кавказская Армения должна была обеспечить безопасность для почти двухсот тысяч беженцев из Османской империи и обеспечить безопасность в стране, в том числе для многочисленного туркоязычного национального меньшинства, которое не было глухо в отношении сладких песен пантюркизма.
После февральского перемирия в Эрзинджане Энвер-паша начал общее наступление, которое завершилось захватом Трапезунда и Эрзурума 12 марта[4566]. 25 апреля турецкие войска взяли Карс, открыв путь к Закавказью[4567], и 4 апреля Ван, предвкушая общее наступление Османской армии в Азербайджане. Таким образом, когда 11 мая 1918 г. открылась Батумская «мирная конференция», генерал Халил-паша [Кут], полномочный представитель Османской империи, находился на позиции силы и мог диктовать свои условия закавказским делегатам. Тем более что 15 мая, в самый разгар переговоров, Армия Кавказа начала наступление на Александрополь[4568]. Тем не менее следует помнить, что хотя очевидной целью этих военных операций было отвоевать обратно османские территории, они также заняли свое место, как мы увидим позже, в плане пантюркизма, целью которого, среди прочего, было ликвидировать последних уцелевших армян, будь-то османские беженцы или русские подданные на Кавказе. Генерал фон Лоссов, представитель Германии на Батумской конференции, писал в этот период, что турки предприняли «тотальную ликвидацию армян также и в Закавказье»[4569]. В течение следующих недель генерал фон Лоссов обозначил этот вопрос более подробно: «Цель политики Турции, как я всегда считал, состоит в завладении армянскими районами для того, чтобы искоренить население, проживающее в них»[4570]; «правительство Талаат-паши хочет уничтожить всех армян не только в Турции, но и за ее пределами»[4571]; «после полного окружения остатков армянского народа в Закавказье турки намерены… замучить армянский народ голодом до смерти, это очевидно»[4572]. Генерал Фридрих барон фон Кресс Крессенштайн, бывший начальник военной операции в османском Военном министерстве, который был назначен главой немецкой имперской делегации на Кавказ в июне 1918 г., был сам убежден, что «турецкая политика, которая состоит в провоцировании голода, ясно свидетельствует и не требует дальнейшего доказательства стремления к уничтожению, которое турки замышляли по отношению к армянским подданным»[4573]. Он видел доказательство своих слов в отказе генерала Эсада по «малоубедительным предлогам» от его предложения предоставления помощи армянам; и он полагал, что это было не более чем вопросом изменения метода[4574]. В течение подготовительных этапов, сообщает Кресс фон Крессенштайн, турецкие гражданские и военные власти вернулись к опробованной верной риторике в своих докладах в Стамбул о видах «военной необходимости» или «угрозе нашим линиям связи и нашему тылу», что должно было «оправдать убийство сотен тысяч людей»[4575]. Здесь просматривается сходство в методах используемых для представления фактов, с клеветнической кампанией, которая предшествовала преступлениям 1915 г. Лидеры кавказской кампании провоцировали проблемы военной безопасности в своих связях с начальниками для того, чтобы узаконить поборы, на совершение которых они шли по поручениям, получаемым от этих начальников. Единственное примечательное отличие, наблюдавшееся в 1918 г., состояло в методическом использовании армии, которая одновременно представляла собой и орудие завоевания, и машину для уничтожения.
4565
Там же. С. 113–115.
4570
Deutsches Zentralarchiv (Postdam), Bestand Reicheskanzlei, № 2458/9, Blatt 292. Рапорт от 3 июня 1918 г., с. 2. Там же. С. 552, примечание 3.