«Эти империалистические мечты, которые Халил-паша изложил мне однажды вечером, когда его глаза сверкали огнем энтузиазма, — пишет Эрнест Паракуин, — были не просто плодом очень богатого воображения человека с Востока; они реализовывались систематически и объективно». Более того, сообщение немецкого офицера подчеркивает, что младотурецкие лидеры были готовы на любые жертвы для достижения своего проекта пантюркизма, включая отказ от своих арабских владений[4578].
По информации Эрнеста Паракуина, Энвер-паша послал своего младшего брата Нури, который был повышен в звании до генерал-лейтенанта в возрасте двадцати семи лет, в Баку для того, чтобы тайно заложить там основу. Он даже дает нам понять, что «Татарская Республика» была наречена младотурками «Азербайджаном»: «Название выбрано хорошо, не так ли?» Халил-паша, как предполагается, возроптал, «намекая на персидский Азербайджан, включение которого в новую республику было не только в планах, но уже инициировано всеми возможными средствами»[4579]. Задолго до того, как турецкие войска прибыли в Баку, Нури «был бесспорным хозяином нового татарского государства, так что, когда я посещал его летом и осенью 1918 г., у меня осталось четкое впечатление, что я был в турецкой провинции. Все стратегические точки в регионе, — продолжает Эрнест Паракуин, — были заняты турецкими войсками, которые получили название “Армия ислама”, как того требовала ситуация». Военный министр, татарский юрист, щеголял в униформе турецкого паши; повсюду турецкие офицеры и “софтас” проповедовали подчинение халифу в Стамбуле; турецкий полумесяц развевался над всеми общественными зданиями. Аналогичные процедуры были применены среди мусульманских народов Северного Кавказа»[4580].
«Азербайджан», который был включен в Закавказскую федеративную республику весной 1918 г., уже явно находился под бесспорным контролем Стамбула и работал изнутри над реализацией проекта пантюркизма. Вполне вероятно, что Стамбул предложил руководству страны сохранить определенный запас, пока армянское убежище не будет полностью ликвидировано. Захват Александрополя и Карса в апреле — мае 1918 г. привел к массовому исходу армянского населения, которое переехало в Ереван, а также к массовым убийствам, совершенным при соучастии, в частности, полковника Абдулкадри Хильми, члена Генерального штаба Османской империи, отправленного для укрепления турецких сил[4581]. Турецкая сторона апеллировала к условиям Брестского мирного договора (ратифицированного большевиками 15 марта 1918 г.), согласно которому туркам отходили районы Карса, Ардагана и Батума, а также к «военной необходимости» для доступа к железной дороге Карс — Джульфа — Баку для того, чтобы оправдать свое непреклонное наступление, вслед за которым план о ликвидации армян становился первоочередным. Изучение военных операций показывает, что Армия Кавказа стремилась вытеснить население, которое она изгоняла из собственных домов, в ограниченный район Еревана. После прибытия 16 мая в Араратскую равнину на левом берегу реки Араке турецкие войска потребовали свободного прохода к Джульфе. В случае непредоставления такого прохода они не могли гарантировать «неуязвимость населения»[4582]. Обмениваясь нотами с Закавказской федеративной республикой, Халил-паша обещал «дружественное наступление» своих войск, при этом они должны были взять под контроль маршрут между Ереваном и Тифлисом и идти на Баш Абаран, расчищая путь на Ереван[4583]. Даже теперь, когда Стамбул вел «переговоры» о мирном договоре в Батуме с Закавказской федеративной республикой, он ужесточил свой контроль над Грузией и Арменией; Стамбул наслаждался заметным преимуществом, получая ежечасные сообщения о природе дебатов, происходящих в закавказской делегации благодаря азербайджанским членам этой делегации, которые тайно встречались с Халил-пашой[4584]. Для того чтобы узаконить эти операции, которые уже не могли быть признаны законными в качестве строгого применения условий Брестского мирного договора, 20 мая, обмениваясь сообщениями с немецкими собеседниками, Энвер-паша выдвинул двойной аргумент: наличие большевистской опасности на Кавказе и «страдания, которые невинные мусульмане пережили в руках порочных армян»[4585]. Есть все основания полагать, что стратегия турок состояла в то время в сокрушении Закавказской федеративной республики для того, чтобы лучше управлять местным населением. Ультиматум, который Халил-паша поставил 26 мая, вероятно, предназначался для использования в этой цели. Как и его племянник, он сослался на душевные страдания «сотен тысяч турок и мусульман в Баку и его окрестностях» и происходящую там «непоправимую трагедию», чтобы оправдать свое требование свободного доступа к Закавказской железной дороге. По его словам, ни одно правительство не может оставаться «равнодушным перед лицом таких злодеяний»[4586]. Декларация Грузии о независимости, принятая 26 мая, и декларация о независимости «Южного и Восточного Закавказья», который должен был стать Азербайджанской Республикой, принятая на следующий день, положили конец существованию федерации и связям с Россией. Сам Нури-паша сформировал в Гяндже «азербайджанский» кабинет, который сразу же потребовал «помощи» от турецких войск в освобождении страны от большевиков[4587]. Иными словами, формирование «независимых» республик было плодом турецкой инициативы; «освобождение» Закавказья от власти большевиков следует понимать как ликвидацию армян, которые занимали центральное место в экономике региона, а также представляли собой основной источник поддержки Октябрьской революции на Кавказе. Это была на самом деле странная ситуация, которая иллюстрировала крайнюю раздробленность армянского общества, состоявшего из групп с различными интересами, перед лицом движения пантюркизма, которое было сплоченным, но сдерживалось тем фактом, что его возможности не были равны его амбициям.
4578
Там же. С. 3–4. Эрнест Паракуин отмечает, Мосул являлся стержнем для внешних пропагандистских кампаний, направленных на создание сети «беженцев национальных устремлений пантюркизма». Назначались «посланники». Среди них арабы использовались в качестве «пропагандистов пантюркизма на Кавказе, где они пользовались большим авторитетом, как представители народа, благословенного Пророком».
4581
APC/APJ, PCI Bureau, Յ 82. Досье полковника Абдулкадыра Хильми, уроженца Кастамону и члена османского Генерального штаба, который был арестован британцами и отправлен на Мальту в мае 1919 г. Хильми также руководил проведением массовых убийств рабочих солдат в Мосуле. См. выше, с. 738, примечание 3.
4587
Там же. С. 188–189. 2 июня Вехиб-паша сообщил Энверу о том, что в ответ на просьбу Азербайджана турецкие войска присоединились к борьбе против большевиков.