Конечно, есть нечто сюрреалистическое в том, что армянские депутаты, чьи очень важные коллеги были хладнокровно убиты, должны были контактировать с палатой, некоторые из членов которой непосредственно участвовали в ликвидации армян и которые, по большей части, извлекли личную выгоду за счет депортированных лиц. Более того, они сделали это для того, чтобы поднять вопрос, который никто не хотел услышать, но который должен был быть поставлен в соответствующей минимальной форме, отвечающей текущим потребностям.
К тому времени было проведено очередное заседание парламента, посвященное этому вопросу. 18 ноября 1918 г. состав кабинета, как мы уже говорили, изменился и больше не включал хорошо известных младотурецких лидеров. В теории, по новому правительству должен был быть проведен вотум доверия. Тем не менее армянские депутаты, в частности Артин Бошгезенян, младотурецкий депутат из Алеппо, чьи предшествующие выступления отличались особой осторожностью, решил поднять вопрос о коллективном убийстве своих соотечественников, задев за живое. В своей очень долгой речи Артин Бошгезенян прежде всего напомнил, что стране в скором времени будет предложено принять участие в Мирной конференции и что было бы лучше, если бы она не появилась там с пустыми руками; что турецкий народ находится в положении обвиняемой стороны и это утверждение вызвало резкие протесты, в ответ на которые говорящий парировал, что его коллеги должны сначала выслушать его и только потом побить, если они того пожелают; что они «сталкиваются сегодня с серьезной преступностью, одной из самых печальных кровавых страниц истории Османской империи… армянской резней; что страна в целом в настоящее время несет ответственность за эти действия; что, тем не менее многие турки и, в частности, жители такого города, как Конья, а также некоторых префектур, выступали против распоряжений правительства и пытались защитить армянских беженцев; что правительство придавало законную силу своим программам с помощью своих префектов, местных военных властей, жандармерии, групп чете (освобожденных осужденных, которые собрались в банды) и, в более общем смысле, государственных чиновников; и что поэтому было бы трудно сваливать вину лишь на младотурецких лидеров, тем более что в ряде населенных пунктов население приняло участие в актах насилия наряду с чете. Затем армянский депутат потребовал, чтобы страна перестала поощрять «бесчестных людей», которые продолжали организовывать провокации и выпускать пустые опровержения имевших место преступлений, хотя они их сами совершали. В заключение он сказал, что суть дела заключается в оценке, которая будет вынесена в отношении этих людей; что судьба Турции зависела от того, будут ли они наказаны и что необходимо арестовать виновных, большинство из которых по-прежнему свободно передвигались с полной безнаказанностью[4702].
Впервые принимая несколько риторических мер предосторожности, депутат поднял вопрос о ликвидации османских армян. Это не было незначительным вопросом в обществе, характеризующемся тем, что его концепция справедливости и уголовные практики стояли довольно далеко от европейских стандартов. Сама идея о том, что османское государство могло быть обвинено в нарушениях, была для многих немыслимой. Реакция некоторых турецких и курдских депутатов, которые вторили официальному дискурсу младотурок о государственной измене армян, чтобы оправдать «наказание», которое было отмерено им, которые считали и эти события вторичными, была симптомом неспособности османского общества принять меру массового убийства, которое только что было совершено от его имени. Почти то же самое можно было бы сказать и о согласованной реакции младотурецких депутатов, таких как Ходжа Ильяс Сами, курдский вождь племени из Муша, который, как это выяснилось, когда он был позже привлечен к суду, играл важную роль в убийствах армян его региона[4703].
4702
Meclisi Mebusan Zabıt Ceridesi [Record of the Sessions of the Ottoman Parliament], 3th legislature, 5th session, vol. 1, 18 November 1334 [1918]. Pp. 143–161, 109. In:
4703
Ibid., note 17. В. Дадрян предоставляет точную информацию о преступных действиях Сами и о похищениях им молодых девушек, которых он щедро предлагал своим коллегам в Константинополе. Будучи предан османскому военному трибуналу, Сами был арестован и затем освобожден после того, как он притворился душевнобольным. Впоследствии он был задержан британцами и выслан на Мальту для ожидания судебного процесса.