Как блестяще показал Ваге Ташджян, движение кемалистов непреклонно придерживалось политики демографической гомогенизации КЕП. Насильственно или с помощью административных мер, оно методично стремилось сделать невозможным для репатриантов пребывание в их родных городах и селах, терроризируя этих нетурок в надежде вынудить их спасаться бегством. Его стратегия, направленная на преследование представителей Высокой комиссии по делам беженцев Лиги Наций, а также гуманитарных организаций, которые, как мы увидим, оказывали помощь беженцам, красноречивее всяких слов говорит о его желании очистить Турцию от «инородных тел». «Национально-освободительная война», подготовленная младотурками и проводимая Мустафой Кемалем, была, помимо нескольких стычек с французскими войсками и войны с Грецией, обширной операцией, целью которой являлось завершение геноцида путем изгнания уцелевших армян. Политика, принятая в отношении греков Малой Азии, лишь подтверждала существование этой политической цели, которая не могла помешать даже поражению Османской империи в войне. Согласно сведениям, представленным Армянской патриархией, 37 957 греческих и армянских переселенцев были убиты в вилайетах Конья, Сивас, Кастамону и Трапезунд, причем подавляющее большинство из них были убиты в Трапезунде[4843]. Герберт Гиббонс, репортер, работавший в этом районе, телеграфировал: «Несмотря на повторные формальные изобличения, турки Ангоры сознательно проводят политику беспощадного истребления греков»[4844].
Политическое управление патриархата в послевоенный период
Сразу после подписания Мудросского перемирия институт Константинопольской Армянской патриархии, который был распущен властями в 1916 г., был восстановлен по требованию Антанты. Это было тем более актуально, что институт патриархии был в то время, когда перед сотнями тысяч оставшихся в живых встал целый ряд вопросов, имевших жизненно важное значение. В декларации, опубликованной в ноябре 1918 г., французские и английские Верховные комиссары потребовали, чтобы правительство Османской империи позаботилось об осуществлении репатриации уцелевших депортированных греков и армян, передало им обратно их имущество, которое было конфисковано у них, вместе с банковскими депозитами, а также добилось освобождения женщин и детей, похищенных во время депортации[4845]. Приоритеты армянских лидеров заключались в восстановлении прав уцелевших лиц, которые возвращались в свои дома, обеспечении им надлежащей поддержки, а также установление средств судебного иска против тех, кто совершал насилие или захватывал имущество.
Армянский руководящий орган был создан еще до того, как патриарх Завен, который все еще находился в изгнании в Мосуле, вернулся в Константинополь. В январе державам Антанты был направлен меморандум, который отражал позицию армянского руководящего органа[4846]. В то время как нет никаких сомнений относительно «благих намерений великого визиря Тевфика», интересно, могут ли жертвы восстановить свои права, «в то время как восемьдесят процентов государственных служащих являются юнионистами и были глубоко вовлечены в одни и те же преступления». Проведение чистки в администрации казалось тем более необходимым для армянских лидеров, поскольку запросы в отношении военных преступлений не расследовались и предварительные досье, собираемые судьями, ведущими расследования, передавались в военный трибунал крайне медленно. В достаточно специфической ситуации, наступившей в результате назначения Верховных комиссаров Антанты, у армян возникало чувство, что военный опыт не изменил поведения властей. Армянские лидеры отмечали: «Само собой разумеется, что если бы союзные державы не были очевидцами этих трагедий, в соответствии с многолетней практикой власти бы заявили, что ничего подобного не имело места и что это были всего лишь ложные слухи либо что речь идет о незначительном происшествии, спровоцированном армянами». Они пошли еще дальше, объявив державам, что «правительство не собирается наказывать виновных»[4847]. Скептицизм, озвученный таким образом армянскими лидерами, лишь слегка прикрыл пропасть, которую насилие создало между османскими армянами и турецкими властями. Патриарх сомневался не в добросовестности правительства, а скорее в самом государстве, до сих пор полностью контролируемом младотурками. Соответственно, он отметил, что в случае, если не будет проведена радикальная чистка, не может быть и речи о том, что лидеры КЕП будут привлечены к суду. Еще один довод со стороны армянских лидеров в оправдание их скептицизма был не менее важен: то, что называлось «многовековой привычкой», состоявшей в рассмотрении массовых преступлений, совершаемых в отношении целых народов, в качестве законного «наказания». Автор передовых статей «Spectateur d’Orient» хорошо это понимал, когда писал: «Это первый случай в истории Турции, когда бывший великий визирь и бывшие министры были привлечены к суду и подверглись риску быть наказанными за преступления, совершенные против населения этой страны… Ныне бывшие турецкие лидеры подвергаются уголовному преследованию за то, что отдали приказ к массовой резне христиан. Это единственный случай в истории империи, когда это произошло, и представляет собой глубокие изменения в традициях этой страны. В чем кроется причина этого? Единственной причиной является исход мировой войны»[4848].
4843
APC/PAJ, Bureau d’information du Patriarcat, Կ 543. Список репрессий против армянского населения после перемирия.
4844
APC/PAJ, Bureau d’information du Patriarcat, Ը 375. Телеграмма Гиббонса в «Монитор» Бостона, Трапезунд, 24 мая 1920 г. О депортации греков в вилайете Сивас и поборах, которым они подверглись после войны. См. APC/PAJ, Bureau d’information du Patriarcat, Կ 793 и следующие.
4845
APC/PAJ, Դ 368. Армяно-греческий комитет, созданный союзнической комиссией, постоянно встречался с представителями патриархии и «American Near East Relief» в период с 26 февраля 1919 г. до весны 1922 г. для наблюдения за реабилитацией уцелевших, спасения людей, которые были обращены в ислам, и пр. FO 371-3658, first session, 26 February 1919.