Осмысление происхождения вспышки насилия, завершившейся резней двадцати пяти тысяч армян в Киликии в апреле 1909 г., являлось важнейшей задачей в армянских кругах. Эта бойня, отголосок старого режима, грозила подорвать приверженность армян конституционному процессу, а также альянс АРФ с Комитетом «Единение и прогресс». Иными словами, младотурки искренне желали сотрудничать с армянами — реальной целью было улучшение положения населения восточных провинций — что в данных обстоятельствах ставилось под вопрос. Армянские политические институты стремились превратить этот вопрос в проверку намерений младотурок; они хотели знать, какую ответственность нес «Единение и прогресс» за события в Адане. Это показывает, что данный кризис сильно повлиял на отношения между армянами и младотурецким правительством.
Французская дипломатическая депеша из Мараша, Киликии, от 4 января 1909 г. объявила об угрозе убийств и сообщила о вымогательствах как у местного клуба младотурок, так и у христиан, «больше всего довольных установлением нового режима». В отношении лиц, ответственных за вымогательство, не было принято никаких мер[433]. Также поступили сообщения об анархической ситуации, сложившейся в вилайете Диарбекир, а несколько недель спустя и в Мамурет уль-Азизе: было сказано о сведении счетов между курдскими племенами, а также о враждебных реакциях на младотурок, вместе с ростом мусульманского фундаментализма[434].
В депеше от 1 сентября 1908 г. консульский агент, ответственный за вице-консульство в Ване, вспоминая последствия революции в этом городе в июле 1908 г., отметил, что там был сформирован Комитет «Единение и прогресс». Он писал, что в нем состоял: «двадцать один человек: семь военных, семь армян и семь турок». Он добавил, что комитет переписывался «с Салониками, откуда он получал указания»[435].
Благодаря формированию комитетов местных младотурок в Киликии стало возможно прежде всего свести счеты с двумя основными представителями государства, чья политика умиротворения христиан не была особенно популярна в этом регионе, по-прежнему погруженном в племенные обычаи. Таким образом, комитет младотурок Аданы, состоящий в основном из турецкой знати региона, сначала постановил заменить военачальника (ferik) и потом направил свой взор на вали вилайета, Бахри-пашу, требуя его отставки. Обвиняемый в «симпатиях к христианам», Бахри был вынужден покинуть город тайно, но был «арестован крестьянами на границе вилайета по просьбе его личного врага, Багдади-заде[436], а затем отпущен по приказу комитета Аданы… Говорили, что он сопротивлялся, убегая в течение пяти часов, из-за давления со стороны комитета Аданы, который требовал его отставки; он утверждал, что тридцать тысяч армян поднимется в его защиту. Комитет, как предполагается, возразил: «Если они будут существовать, вы не найдете и тридцати»[437]. Эти несколько замечаний свидетельствует о настроениях, царивших в Адане вскоре после революции: они раскрывают реальную оценку местной турецкой знати способности армянского населения Киликии к организации восстания, из которого они должны были так много извлечь за следующие месяцы.
Позже, 15 октября, преемник Бахри-паши, Джевад-бей, прибыл в Адану. «Ожидая чего угодно, [Джевад] попросил Дамаск прислать ему подкрепление… Пессимисты даже говорили об уничтожении армян к этой дате [окончание Рамадана], но это кажется маловероятным, если армяне изменят свое безобразное отношение, которое является крайне неосторожным… Такое отношение армян является именно тем, что требуется для отчуждения младотурок. Молодые и старые турки теперь, кажется, отложили свои разногласия благодаря патриотизму и исламизму. Мулла в мечети уже призывает верующих активно защищать «свои права»… Это Багдади-заде понукает турками, тот самый Багдади-заде, который, говорят, арестовал Бахри-пашу во время полета»[438].
Все элементы, которые придали проблеме форму, сошлись в этом отрывке: первые слухи о резне и первый намек на «провокации» некоторых армянских боевиков. Другими словами, официальная диалектика «провокации, восстания и резни» здесь введена в игру и повторена без задней мысли французским вице-консулом, чья непоследовательность и трусость во время событий апреля 1909 г. приведет к комментариям среди должностных лиц и миссионеров, его соотечественников.
Атмосфера в Киликии во время празднования Рамадана в октябре 1908 г. действительно была гнетущей. Изменения, вызванные конституционной революцией, оказались слишком тяжелыми для мусульман, особенно тот факт, что христиане, начиная с армян, заняли резкую позицию — то есть энергично защищали Конституцию. В окрестностях турецкой Аданы даже ходил непроверенный слух: христиане готовились атаковать казармы и взять их под свой контроль, прежде чем начать нападение на турецкое население[439].
433
CADN, Ambassade de Constantinople, série E/131. Письмо французского вице-консула в Мараше Марсиала Грапина Констансу, послу Франции в Константинополе от 4 января 1909 г.
434
CADN, Ambassade de Constantinople, série E/131. Письмо французского вице-консула в Диарбекире Бомпару, послу Франции в Константинополе от 20 апреля 1909 г.
435
Archives du ministère des Affaires étrangères (AMAE), Correspondance politique, Turquie, n. s., vol. 83, politique intérieure, Arménie, Anatolie, Cilicie, 1 69 r. Письмо французского вице-консула в Ване капитана Б. Диксона министру иностранных дел Пишону.
436
Десять месяцев спустя Багдади-заде тоже будет одним из организаторов массовых убийств.
437
AMAE, Correspondance politique, Turquie, n. s., vol. 83, fº 64 rº-vº. Письмо французского вице-консула в Мерсине и Адане послу Франции в Константинополе и министру иностранных дел Пишону от 18 августа 1908 г.
438
Ibid., ff. 84–85. Письмо французского вице-консула в Мерсине и Адане послу Франции в Константинополе и министру иностранных дел Пишону от 23 октября 1908 г.
439