Восстановление прав на «оставленное имущество»
Второй сложный вопрос, которым занималась патриархия, был связан с восстановлением прав на имущество, незаконно изъятое во время геноцида. Это повлекло за собой вопрос о репарациях за материальный ущерб, причиненный армянскому населению. Иными словами, это ниспровергало идею построения «национальной экономики», а также передачу армянского имущества кругам, связанным с движением младотурок. Первым шагом на этом пути, очевидно, должна была стать отмена «Закона об оставленном имуществе», принятого 26 сентября 1915 г., который легализовал захват этого имущества[4874]. В феврале 1919 г. смешанная комиссия, состоящая из представителей Армяно-греческого комитета, созданного англичанами, представила в Совет министров законопроект, отменяющий закон, принятый в сентябре 1915 г. Комиссия стремилась обеспечить правовой механизм для восстановления прав на имущество, незаконно удерживаемое государством или частными лицами[4875].
Легко представить себе множество проблем, которые породила такая мера, особенно в регионах, где в армянских домах поселились мухаджиры, и будет легко понять, что перспектива того, что права на имущество армян могут быть восстановлены, во многом сплотила местную знать и племенных вождей, удерживавших большую часть имущества, о котором шла речь. Убийства и запугивания, которым подверглись уцелевшие армяне, вернувшиеся в свои дома, можно объяснить, прежде всего, экономическими соображениями. Отмена «Закона об оставленном имуществе» была равносильна нападению на местную элиту, поскольку это ставило под сомнение право собственности на имущество, которое его владельцы считали уже окончательно приобретенным, и подняло шум и крик в этих кругах. Таким образом, удовлетворение прав уцелевших лиц представляло собой чрезвычайно опасную операцию для османского правительства. Поэтому правительство действовало осторожно, чтобы не ратифицировать закон, который позволил бы уцелевшим вернуть свое имущество по всей империи, регулярно отодвигало дату вступления такого закона в силу, при этом делая вид, что действует добросовестно[4876], и тем самым раздражало армян и греков. Далее следует подчеркнуть, что эти акты конфискации затрагивали не только личное имущество, но и «национальное достояние», в теории неотчуждаемое, законным собственником которого была константинопольская Армянская патриархия. Это имущество представляло собой хороший кусок: около двух тысяч пятисот церквей, четыре сотни монастырей с землями, принадлежащими им, две тысячи школ, а также земля и арендуемая собственность[4877]. В июле 1919 г. Политический совет патриархии направил правительству официальную ноту с требованием материальной помощи и передачи доходов, накопленных за счет национальной собственности, конфискованной во время войны, что могло повлечь огромные расходы, порожденные возвращением уцелевших лиц, сосредоточенных в столице. По словам патриарха, Совет так и не получил ответа от Блистательной Порты[4878].
В отсутствие закона патриархия прилагала все усилия для восстановления своего имущества. Когда патриархии стало известно о том, что в Стамбуле и провинциях все еще есть склады, в которых хранится армянское имущество, она, не колеблясь, использовала «неправомерные» методы для возвращения этого имущества. Но ей так и не удалось выиграть дело в отношении личного имущества[4879], тем более что державы Антанты продемонстрировали определенную сдержанность по этому вопросу, чтобы не способствовать развитию кемалистско-юнионистского движения и сохранить социальный мир.
Таким образом, доклад Информационного бюро указывает, что после перемирия, на складе Центральной комиссии по «оставленному имуществу», расположенном в Стамбуле по адресу: Большой Базар, Куркджи Хан, второй этаж, все еще хранилось около тридцати сейфов, оставшихся «без владельца», некоторые из которых не были взломаны. Также на том же этаже гостиницы хранились предметы древности, древние рукописи, священные вазы и некоторые предметы, награбленные во время войны[4880]. Только после затягивания в течение года власти в конечном счете 8 (21) января 1920 г. в ответ на заключительную жалобу патриархии[4881] приняли Закон о восстановлении прав на оставленное армянское имущество, состоявший из тридцати трех статей[4882]. Статьи, касающиеся движимого имущества, представляют своего рода правовой постгеноцидный «карманный справочник»:
4874
См. выше, с. 232. Здесь патриарху оказывал помощь Армяно-греческий комитет, созданный союзнической комиссией, в котором эти вопросы решались в каждом конкретном случае в ходе 85 координационных собраний (которые проводились в период с 19 февраля 1919 г. по 29 марта 1922 г.), в которых принимали участие представители Греческой и Армянской патриархий и American Near East Relief: FO 371/3658, 371/4195, 371/4196, 371/4197, 371/5087, 371/5213, 371/5214, 371/6548, 371/6549, 371-7879.
4878
4881
APC/PAJ, Bureau d’information du Patriarcat, Ը 181–186, № 193. Письмо патриархии в адрес Министерства юстиции от 3 января 1920 г. касательно закона об «оставленном имуществе».