При всем том в межвоенный период Пятая комиссия Лиги Наций продолжала работать над этим вопросом. Без сомнений, известно, что некоторый прогресс был достигнут в 1919 г.[4987].
Глава 7
Первый судебный процесс против младотурецких преступников в военном трибунале Стамбула
В мае 1919 г., в то время как судебный процесс против членов Центрального комитета иттихадистов продолжался, писатель д-р Джемаль Шехабеддин-бей нашел немного времени и опубликовал в издании «Алемдар» один из редких материалов, который отразил то, что никто не осмеливался или не хотел сказать: «Те, чей разум хоть немного открыт, могут понять, что на всех уровнях страны продолжает бушевать смертная болезнь юнионизма»[4988]. Автор статей издания «Сабах», со своей стороны, стремился понять причины создания военного трибунала: «Нас обвиняют в совершении преступления, и мы страдаем от болезни хуже чумы… Да, мы заражены чумой. Человечество не решается приблизиться к нам… Именно поэтому мы организовали внеочередной военный трибунал для наказания виновных среди нас, в зависимости от степени их вины, в соответствии с требованиями правосудия»[4989]. Али Мюниф-бей, заключенный № 2762, бывший заместитель государственного секретаря[4990], который оказывал действенную помощь Мехмеду Талаату-паше во время геноцида, наивно пытался оправдаться в своем письме от 19 октября 1919 г. в адрес британских властей, написанном им на Мальте. Тем не менее он не стал отрицать, что партией-государством было совершено коллективное преступление: «Во время массовых убийств, имевших место в 1915 г., — писал он, — у меня не было полномочий принятия решений или совершения этих деяний, прямо или косвенно. Следовательно, я не могу нести за них ответственность; у меня не было ни полномочий на принятие решений, ни средств для исполнения решений»[4991]. Этот младотурецкий лидер, содержащийся под стражей британцами далеко от своего дома, понял, что в текущем контексте невозможно отрицать в обычной манере совершение преступления. Будучи не в состоянии утверждать, что он не занимал свой пост во время этих событий, он пытался убедить Верховного комиссара, что его пост в качестве заместителя командующего в Министерстве внутренних дел означал, что он был неспособен действовать.
Эти три реакции показывают, что общественное мнение в Турции было в некоторой степени осведомлено о последствиях массового преступления, организованного КЕП, и, в частности, о том, что необходимо дать отчет жертвам и великим державам. При этом, однако, нельзя было замаскировать существование лагеря отрицания, то есть сети КЕП, которые отвергли все обвинения по всем направлениям и сразу продумали планы по преобразованию судебных процессов в трибуну для защиты тюркизма, в то же время предотвращая откровения такого рода; предусмотренные ими методы включали угрозы и шантаж. Приняв во внимание это неослабное давление, мы сможем отследить работу стамбульского военного трибунала № 1, функционировавшего с февраля 1919 г., а также некоторые из его решений.
Тем не менее может возникнуть вопрос, почему военный трибунал решил начать с суда над организаторами массовых убийств в Йозгате, то есть с преступлений, совершенных в одной конкретной области, вместо того чтобы рассматривать дело в отношении лиц, принимавших решения с самого начала. Этот выбор можно объяснить размахом резни в Богазляне, известной всем и каждому; хотя этот выбор также, возможно, являлся результатом стратегии, которая имела целью возложить вину за «перегибы», которые имели место в ходе депортации, на органы местного самоуправления.
4987
4988
La Renaissance, № 151, mercredi 28 mai 1919. Перевод на французский язык статьи «Алемдара».
4990
См. выше, с. 284. Позднее Мюниф-бей взял фамилию Йегена. Также он, по-видимому, сыграл важную роль в организации голода в Ливане, занимая пост губернатора провинции.