Остальная часть обвинительного заключения, своего рода подробная презентация нескольких десятков документов и показаний, стремилась проиллюстрировать методы, установленные КЕП для «достижения» своих «секретных целей», особенно создания «Специальной организации», чьи лидеры назывались по именам. Об этой организации, систематически рассматриваемой в части третьей и части четвертой настоящего исследования, в обвинительном заключении говорится: «Существенный момент, который вытекает из недавнего расследования, состоит в том, что преступления, совершенные в разных местах и в разное время во время депортации армян, не были отдельными местными случаями; скорее центральная организованная сила, состоявшая из вышеупомянутых лиц, запланировала их совершение заранее и отдала секретные приказы или устные указания для их выполнения»[5020].
Последняя часть обвинительного заключения ответила на вопрос о компетенции внеочередного военного трибунала, который исходил от обвиняемых, осуществлявших административные функции. Их просьба быть судимыми Высоким судом, созданным парламентом, была отклонена на том основании, что их действия не представляли собой «преступления политического характера, совершенные во время выполнения ими своих функций», но являлись «преступлениями, подпадавшими под общее право», при судебном процессе в отношении которых они «не имеют каких-либо правовых привилегий»[5021].
Главный прокурор пришел к выводу, что «в связи с участием в массовых убийствах […] обвиняемых Бахаэддина Шакира, Назыма, Атифа, Юсуфа Ризы, Джевада, Азиз-бея, а также Энвера, Джемаля и Талаата, было принято решение судить их на основании обвинительного заключения за преступную деятельность», в соответствии с пунктом 1 статьи 45 и статьи 170 Уголовного кодекса. Со своей стороны, Мидхату Шюкрю, д-ру Рюсухи, Кучуку Талаату, Зие Гёкальпу, Кара Кемалю, Саиду Халиму, Ахмеду Насими, Ахмеду Шюкрю, а также Ибрагиму и Халилу [Ментеше] были предъявлены обвинения в соучастии, и их судили по части 2 Статьи 45 Уголовного кодекса[5022]. Таким образом, с самого начала была создана четкая иерархия ответственности между теми, кто организовал преступление во время работы в тайной организации, и их пособниками, которые представляли официальное лицо КЕП. Однако, в отличие от слушаний, проведенных Пятой комиссией османского парламента, область, рассмотренная судьями в этом случае, в значительной степени ограничивалась истреблением армян. Тем не менее подсудимые также обвинялись в манипуляции общественным мнением с целью более эффективного исполнения своих секретных планов, применения в своих интересах всех внутренних механизмов государства, использования ситуации в целях личного обогащения, и, наконец, сокрытия катастрофического хода военных кампаний. Одним словом, иттихадисты обвинялись во втягивании империи в авантюру и нарушении всех статей Конституции Османской империи.
При оценке ситуации, составленной после первого судебного заседания, лейтенант Роллен, глава разведывательной службы французского флота, отметил: «В обвинительном заключении подсудимые обвиняются в совершении преступлений общего права или только преступлений без упоминаний любых политических вопросов»[5023]. Он также отметил, что адвокаты защиты потребовали, несмотря на доводы, приведенные в обвинительном заключении, чтобы дело против их клиентов, большинство из которых были министрами, было передано на рассмотрение Высокого суда[5024]. В частности, адвокаты утверждали, что здесь речь шла о действиях государственной власти, которые должны рассматриваться как таковые. После совещания в течение нескольких дней суд провел второе судебное заседание 4 мая, на котором он отклонил аргументы защиты и опубликовал постановление о своей компетенции, которое представляет для нас интерес[5025]. В день 4 мая 1335 [1919] г. этот документ напоминает, что именно «моральное лицо, представленное КЕП, которое [было] обвинено в совершении различных преступлений и в котором [были] обвинены подсудимые, явилось причиной этих преступлений в их качестве членов центрального органа Комитета». Постановление, соответственно, отклонило как неприемлемый такой довод защиты, в котором речь шла о «злоупотреблениях и ошибках, совершенных членами Совета министров при выполнении ими своих функций. Что касается специальных организаций [«Тешкилят-и Махсуса»], вне зависимости от того, находились ли они под непосредственным контролем центрального органа Комитета или были частью официального отдела, они, якобы преследуя цели войны, на самом деле занимались исключительно депортацией и массовыми убийствами». После отклонения четырех возражений защиты суд посчитал себя «компетентным для того, чтобы обнаружить и наказать исполнителей преступлений, которые потрясли всех подданных Османской империи и иностранцев»[5026]. Признавая тот факт, что массовые убийства были продолжением депортаций, суд счел, что эти преступления не были вторичными, непреднамеренными последствиями действий государственной власти, а, напротив, представляли собой действия плановые и приказанные высшими властями страны в рамках комплексного плана, одной из целей которого было истребление гражданского населения. Подход, избранный военным трибуналом, несомненно, по поручению правительства Дамада Ферида, был, вероятно, предназначен для искоренения иттихадистских сетей и очистки администрации и армии от членов иттихадистских сетей и лиц, им сочувствующих.
5023
SHAT, Service Historique de la Marine. S. R. Marine, Turquie, 1BB7 231, doc. № 614, Constantinople, le 29 avril 1919, «Le procès des Unionistes». [Судебный процесс против юнионистов].
5024
5025
SHAT (см. выше, примечание 1), 1ВВ7 232, doc. № 658. Перевод указа о компетенции, прилагаемого к докладу от 8 мая 1919 г. «Судебный процесс против юнионистов».